Живущие на ветрах (СИ)

Neh - нет, отсутствие, отрицание.

Nesh - эмоциональный возглас отрицания, запрет

Che - новый

Khere - смерть как результат некоего процесса умирания, иногда - «путь к смерти», сам процесс.

Kheret - смерть, свобода, прощение, путь

Kherete nesh - тут - «Нет - смерти!», отрицание, требование

Вторая жизнь. Еhhe Jia. Ближнее небо

- Ашк!

Его звали Йинк. Он был послушником, и он был младшим. В Храме никогда не делали разницы между мужчинами и женщинами, просто женщины лучше слышали волю Богини, а мужчины лучше понимали некоторые обряды. Он знал историю народа вернувшихся. Знал, как в лесных храмах они нашли древние заклятия, слова на камнях, как темные сны принесли знания, память. Эти слова помогли вернуться из ниоткуда. Начать историю заново.

Йинк был храмовником, и был он тем, чье сердце однажды, не в начале и не в конце, было пронзено лезвием тайгарта, чтоб потом оказаться с ней вместе. Нет! То был всего лишь зарргхарт, и теперь он знал, что смерть была почти зряшной. И снова нет - не зряшной, просто милосердной, просто открывающей ему дорогу. Ведь он вернулся к ней, так? К своей Ашк. Он что, и правда надеялся на обряд тайгарта - с ней? Слабый, слабый Йинк племени ланей - что ему мощь великой Скашь? И когда же будет великий обряд, почти равный тысяче смертей, обряд, открывающий сердца друг другу? Сплетая пути, гибель от лезвия тайгарта соединяет на века - но Ашк? Проще уж самому заслужить тайгарт, и найти своего спутника...

Не было ему тайгарта тогда - умер раньше. Не будет и в этой жизни? Ну, сделают кузнецы двуклювое лезвие, и что? Что ему с пустой железяки? Только воля Богини, только собственное могущество и знание открывают силу жизни. Как ему заслужить тайгарт? Нет среди них тех, кто умер тысячу раз, кто освятит оружие и принесет его из рук самой Богини. Даже Ашк не сможет. А надеяться на то, что она будет его птицей? Да ну...

Так что пока - только маленькие лезвия зарр-йи, доверие в смерти. Вопль на изломе, и он упадет на колени, и в зрачках его плеснет боль, за болью будет страсть. Прекрасно. Он вернется снова, чтоб стать ее братом и возлюбленным, и возможно, они смогут жить. Они нашлись. Рисовали письмена по коже - росчерками по живому. Они встретились снова - за пустотой и за хаосом, там, где на краю неверья тяжело не узнать и отречься. Йинк - брат Ашк и возлюбленный. Он всегда рядом. Йинк. Брат. Любовь. Темные своды грота, не похожего на давний светлый храм, где кровь мешалась с лучами, а воля - со звездами в небе. Теперь - только тени, мороки и подземелья народу беглецов.

- Эй, очнись... - что это? Хлещут по щекам, поют горьким отваром. Что? Неужто снова не справился? И с чем? С простым Наи-Кхере? Ученическим обрядом, призванном сделать его настоящим жрецом? Может, потому, что клинок найгарт - не в руках Ашк, а в руках Суишь? И что? Суишь - вторая после Ашк, хотя могла бы и меньше забирать времени жрицы. Неужто не видит сердца Йинка, открытого ланьего сердца на алтаре чувств? Не видит, как он помогает ей, как держит порядок в поселке, как следит за новичками, как умело выставляет стражу, как учится новым ремеслам, и учит других? Полезный, верный Йинк.

- Живой, - смеются дети, и он тоже улыбается, садится, кровь уже почти остановилась, неужели прошел?

- Отныне это твой клинок, - жрица Суишь протягивает ему два клинка зарр-йи. Крылья лезвий зарр-йи немного похожи на величайшее из орудий племени Скашь, на лезвие тайгарта. Узкие гибкие парные лезвия - одно из орудий старых ритуалов. Но с помощью зарр-йи можно убить лишь себя, и присоединиться к теням и птицам без влияния старших. И вот ему привиделось только что, как он убивает себя лезвиями зарр-йи. Но почему? Он попадет в плен? Он предпочтет уйти так? Или нет? Что за видение? Да, он знает, что каждый получает клинки зарр-йи, каждый носит их с собой, чтоб, когда придет время, остановить себя, освободив. Не на костре, посвященном Единому Богу, не в темницах светлых судий. Но до последнего идти и уйти - только своим путем. Доверие в смерти.

- Отныне мы присоединимся к свите Богине, станем ее птенцами, и сможем летать темной ночью на крыльях ветров, отпуская дух и видя многое. Отныне ты - свой меж ночных стай.

Звучат слова, приходит осознание, Суишь протягивает руку, и мальчишка, нашедший дорогу домой, прикасается к ее пальцам. Снова младший, влюбленный, снова - все снова. И смотрит только на Ашк. А та скрыта в тенях, следит, проверяет. Старшая.

- Что со мной? - шепчет Йинк, для него перемешаны события, времена и слова, и рука лисицы горяча, тверда, но он ищет иную руку. Видения продолжаются.

- Это настоящий нех чару? - удивляется кто-то из детей. Да, это воля Богини, чудесный сон, полный видений.

- Видения Еhhe Jia - обряд, открывающий путь в ближнее небо, в мир теней и вечных птиц, - слышится голос Ашк. Юный жрец Йинк делает шаг. Останавливается рядом с ней. Роняет на землю два маленьких зарр-йи. Темный храм, спрятанный в лесах, где таились последние из народа скашей, молчалив и чуток.