Живущие на ветрах (СИ)

Lle-shassu, Lle-shass - возлюбленный, возлюбленная, супруг, супруга.

Naighardt - «клюв-лезвие», ритуальное оружие для инициаций. Кривое с перемычкой. Оружие ритуала возрождения.

Nai-Khere - «удар клюва смерти» - один из первых обрядов инициации, который учитель проводит для своего ученика. Проводится с помощью Naighardt, который передается от старшего жреца к младшему, обретающему право проводить свои обряды.

Neh-Charu - «не смерть», временная смерть, смерть-сон. Особое состояние глубокой временной комы, почти-смерти, которое начинается у народа скашь после сильной потери крови или в результате временной блокировки органов дыхания или сердца. Состояние Neh-Charu считается священным, сны, увиденные в нем, называются снами Еhhe Jia, видениями Богини.

Thaighardt - «перо-лезвие», ритуальное оружие для парного самоубийства. Прямое, с перемычкой. Обряд Thaighardt Khere - «Смертью соединенные навечно». Народ Скашь верил, что парное самоубийство при проведении определенного ритуала позволит возлюбленным либо побратимам встретиться в другой жизни и пройти новый путь.

Zarrghardt - ритуальное лезвие для быстрого и безболезненного убийства тех, кто слишком слаб для высокой силы.

Zarr-ji - узкие гибкие парные лезвия для ритуального самоубийства через грудную клетку наискось. Часто после проведения этого самоубийства скашь оказывается в состоянии «Еhhe Jia» - «ближнее небо». Жрецы, достигшие определенного уровня, желая присоединиться к свите богини, стать временными проводниками ее воли или помощниками, стремятся впасть в это состояние.

Вторая жизнь. Аrghe ass Khere. Между жизнью и смертью.

Ашк больше нет. Ашк больше не будет. Звон в ушах стоял, разрывал уши, ломал сознание. Ашк больше нет.

- Я вернусь, - тихо, едва слышно, говорит Ашк. Держит клинки над собой. Перед собой. Перед сердцем. Йинк указал путь, я создам новый обряд, дети станут неуязвимы.

Короткие изогнутые лезвия, дарующие ласковую гибель. Вонзить и провести. Открыть немилосердной силой сердце. Доверить пути. Испытать себя. Изменить древние правила. Превратить оружие милосердной смерти в новое орудие изменений.

- Я буду первой, - медлит, медлит Ашк. Страшно! Нет, не умирать страшно - сколько ж уже было-то! Страшно - что не получится, что неверно истолковала волю Богини. Что зря умрет второй раз. И не будет третьей жизни. Не вернется. Не принесет детям силу.

«Не бойся» - шепнул в голове голос ланьего сердца. Улыбнулся откуда-то из-за спины Йинк. «Я выведу, как заблудишься, иди за белым ланьим хвостом, иди на запах моей крови, иди на вкус моего сердца, убей меня, если надо, но вернись по моим следам».

Смешной Йинк.

С коротким воплем Ашк соединила клинки, принимая их собой, и глубже, а потом рванула в стороны. Травы и ветер, небо и лунный свет, и туманы, туманы сгущаются кругом. Внизу - грот, вход, тепло и пламя, дом и дети. Внизу - Йинк. Братья и сестры. Впереди и вверху - смерть и сила.

А потом она сделала шаг, сомкнулись белые стены, глухая волна боли подняла ее выше, еще выше. И швырнула в туман.

«Каждый, каждый из моего народа станет, станет равным Богине, каждый станет петь вместе с миром».

- Мы будем жить! - закричала она, мы будем жить, и смерть наша будет подвластной нам. Приди, Богиня, я видела твою тень на закате, между молний в грозе, в зимней стуже и в летнем зное. Приди криком птицы чар, и взмахом крыла Скашь. Приди и ответь, и дай знание. Новое знание.

Ашк кружит в тумане, и вокруг - только тени. Тени лис и волков, скашей и ланей, всех ее братьев, всех сестер. Тут, отсюда, видно - и тропы, идущие наружу (пойдешь?), и тропы, ведущие обратно (жить), и все нити тумана, сплетающие живой мир воедино. Тянутся из прошлого в грядущее, длинное, вечное, долгое. Много впереди сражений. Долго будут златоволосые убийцы неверно, пусто, глупо убивать птенцов.

- Мы будем жить, - говорит она тише. А потом поет и танцует. Танцует каждую из былых, настоящих и грядущих жизней. Танцует день, танцует ночь, и видит, как Йинк уносит обескровленное тело вниз. Просила же не трогать, но миновало два дня, миновало три, и лето, и жарко, умный Йинк, глупая Ашк.

Но нет тления, и маленькие мышки чика не грызут пальцы мертвой Ашк, почему? Потому что она жива! Танцует в тумане - танцует себя, и Йинка, и Суишь, и всех, и даже тех будущих голубоглазых детей, что не умрут на алтарях, а будут приняты в семьи, как свои, как птенцы, и будет хорошо, и будет правильно. Да неужели? Но сменит кровь былой расы живущих тут, и умрет единый чужой бог, который так ни разу и не поднял голову, не сказал свое слово, лишь руками слуг несет волю.

Ищет Ашк - где их бог? Нет их бога! Есть только вера, слепая вера - и воля жрецов, хищных, страшных. А Богиня - вот она, идет рука об руку с Ашк, огромная, как мир, бесконечная, как жизнь, страшная, как смерть.

Смерть завершит жизнь.