Живущий Правдой

У подножья истукана собралось множество народу. Принесли с собой вино и цветы. Большинство празднующих уже изрядно напились и еле держались на ногах. Визжали дудки. Жрецы – кастраты выводили гимн тонкими высокими голосами. У самых рук божества стоял деревянный помост с удобной широкой лестницей. Наверху находился большой медный чан с водой. Верховный жрец взобрался на помост и готовился к церемонии. К нему будут подводить жертвы. Он окропит их водой из священного чана, если это младенец, то с головой окунет в чан, а затем передаст в руки божеству. По желобу, выточенному вдоль рук, жертва скатится прямо в рот, а дальше в пылающее нутро Баала.

На площадь строем вошли стражники храма, вооруженные копьями и круглыми щитами. Они оттеснили народ от помоста. В образовавшийся круг пропустили женщин с младенцами на руках. Женщины плакали не то от горя, прощаясь с новорожденными, не то от счастья, что их первенцам выпала честь попасть в свиту Баала. Сюда же впихнули детей Расесси, всех пятерых. К старшей девочке жались младшие братья и сестра.

Жрец на помосте поднял руки, и вся площадь стихла. Сильным голосом он произнес молитву. После приказал подвести к нему первые жертвы.

– Жертвенный мальчик от главы торговцев! – разнеслось над площадью. – Расступитесь!

Над головами величественно плыли носилки, украшенные гирляндами цветов. В носилках сидел мальчик лет десяти, выкрашенный с ног до головы в золотую краску. На голове его красовался венок из священных цветов. В руках он держал охапку ветвей лавра.

Носилки беспрепятственно пропустили. Четверо могучих воинов подняли их на помост. Никто даже не обратил внимание, что один из слуг, несших носилки, темнокожий. Все прибывали в религиозном экстазе. Жрец окропил мальчику голову водой, повернулся к божеству и произнес:

– О, всевидящий и всемогущий наш защитник и покровитель! Прими первую жертву!

– Прими! Прими! – взорвалась вся площадь.

Нестерпимый жар поднимался изо рта божества. Нутро раскалилось докрасна. Синеватое пламя гудело.

– Прости, что жертва немного костлявая, – с этими словами Хармхаб отвесил увесистый пинок под зад жрецу.

Жрец неуклюже замахал руками, но не смог удержаться и упал в руки Баалу. Испустив отчаянный визг, он свалился в пылающую бездну. Пока народ прибывал в недоумении от случившегося, Амени, Хуто и Паитси подняли один край чана. Вода по желобу устремилась в раскаленное нутро. Из всех щелей божества вырвались струи пара. Площадь окутало непроницаемое облако, загасив факела. Дико заорали жрецы, поддерживающие огонь. Их хорошенько ошпарило. Поднялась паника. Народ повалил с площади. Люди спотыкались и падали на землю. Их топтали.

– Сети! Оружие! – крикнул Хармхаб.

Золотой мальчик выпрыгнул из носилок. Под гирляндами цветов лежали мечи и кинжалы. Стражники попытались сдержать толпу. Женщины с младенцами на руках визжали. Только две из них оставались спокойными. Вместо младенцев в пеленах оказались острые кинжалы. Меритре и Нессемут разъяренными львицами накинулись на стражников. Двое тут же пали с распоротыми животами. Женщины отбили детей. К ним на помощь подоспел Хармхаб с остальными заговорщиками. Они с боем выбрались в город. Стражники бросились преследовать беглецов. Не тут-то было. Панехеси и его жрецы Йота вступили в драку. Настал черед охранников удирать.

– Куда теперь? – спросил Расесси.

– Небнуфе прибыл в Тир на своем корабле, – припомнил Хармхаб. – В порт.

Роскошный длинный корабль посланца Кемет заметно выделялся расписными высокими бортами среди жалких торговых посудин. Корпус изогнут полумесяцем. Корма в виде рыбьего хвоста взмывал вверх. На носу позолоченная голова шакала. Длинная мачта со стягом Амуна и широкий парус были заметны издалека.

Полководец ступил на сходни и уверенно поднялся на борт. За ним следовали остальные беглецы.

– Остановитесь! – преградил ему дорогу стражник. – Корабль принадлежит посланнику Кемет Небнуфе.

– Теперь он принадлежит мне, – оттолкнул его Хармхаб. – Или ты не узнаешь меня?

– Живи вечно, Непобедимый, – склонился стражник. – Но мой хозяин…

– Твой хозяин жил, как собака и сдох так же. Наверняка его черное сердце уже сожрала жестокая богиня Тоэрис.

– Но тело? Ты оставишь его тело на чужбине?

– Ему не место в священной земле Та-Кемет, – гневно бросил Хармхаб. – Отплываем!

Глава двадцать первая

Наместник Хекупта проснулся от истошного крика гипессару города. Распорядитель строительных работ бесцеремонно ввалился в его спальню наместника, растолкав слуг. Он выпучил глаза и, брызгая слюной, орал:

– Господин! Господин! Прости, что потревожил тебя! Скорее вставай!

Наместник испуганно вскочил с ложа так резво, что деревянный подголовник в виде полумесяца с грохотом полетел на пол.

– Что случилось? Где? К оружию! На нас напали?

– Там! – дрожащий палец гипессару ткнулся в узкое окошко. – Он уже в порту.

– Кто?

Наместник кинулся к стойке с копьями.

– Корабль! Его корабль!

– Прекрати орать, – наконец взял себя в руки наместник, и сам немного оправился от испуга. – Чей корабль?