Живущий Правдой

Амени уперся ногой в спину Хармхаба и вырвал из плоти стрелу. Ужасная судорога сотрясла тело полководца. Хуто тут же налепил кусок срезанной кожи на дырку в груди и плотно прижал. Амени, не раздумывая, срезал у себя с живота кусок кожи и залепил дыру на спине. Раненого плотно перевязали чистой тряпкой и перевернули на спину. Он все еще икал, но икота стала переходить в короткие вздохи. Сети стоял на коленях перед телом полководца и ревел.

– Тихо! – прикрикнула на него Меритре. – Не хватало еще твоего нытья!

Лицо ее перемазано сажей. Руки в кровоподтеках. Платье рванное.

– Не мешайте мне!

Она положила голову Хармхаба себе на колени. Ее узкие ладони легли полководцу на виски. Девушка закрыла глаза и подняла лицо к восходящему солнцу. Губы беззвучно шевелились, произнося заклинания. Все стояли вокруг и с тревогой ждали. Прошло много времени. Солнце поднялось в зенит, объявляя полдень. Вдруг Хармхаб слабо пошевелился. Полководец коротко вздохнул, еле слышно застонал. Его спекшиеся от крови губы с трудом разжались.

– Пить! – совсем тихо произнес он.

– Как он? – все склонились над полководцем.

– Еще не знаю, – дрожащим голосом ответила Меритре. – Смерть его не отпускает. Играет, как кошка с мышкой. Молитесь!

Глава шестнадцатая

Барка сонно двигалась по широкой и спокойной зеленоватой ленте Оронта. Выше по течению берега сужались. К самой воде подступали непроходимый лес. Лишь иногда попадались проплешины полей. Рядом с полями ютилось жалкие селенья местных рыбаков и охотников. Низкие кривые домики из сырого кирпича, крытые соломой напоминали лесные муравейники. Мужчины в серых длинных одеждах выходили на берег и тревожными взглядами провожали корабль, совсем не похожий на торговую барку. Женщины выглядывали из домов изредка. У них полно забот. Если на корабле плывут разбойники, им надо быстро собрать все ценное в узелок, схватить детей и убегать в лес. Зато голопузая детвора гурьбой высыпала к самой воде. Они весело кричали, размахивая руками.

Всю дорогу стояла ясная жаркая погода. Солнце каждый день терпеливо проходило свой неизменный путь по чистому голубому небу. По утрам долину реки накрывал белесый туман. С рассветом клочья тумана разлетались, оставляя на палубе влажные разводы, а на канатах – капельки росы. В знойный полдень причаливали к берегу, стараясь укрыться от солнца за тенью холмов, поросших высоченным кедровым лесом. Гребцы отдыхали. Воины ходили на охоту. Женщины готовили еду. Ближе к вечеру вновь трогались в путь.

Хармхаб несколько дней горел, обливаясь потом. Бредил. Его поили отварами трав и слабым вином. С ран сорвали присохшие куски кожи и прижгли раскаленным металлом. Полководец сильно исхудал. Живот совсем провалился, а бледные щеки впали. Вокруг глаз легли черные круги.

Как-то вечером Хармхабу сделалось совсем плохо. Он побледнел. Конечности похолодели. Дыхание еле ощущалось.

– Ка хочет покинуть тело, – печально объяснила Меритре.

– Мы не можем его отпустить, – твердо сказал Хуто и обратился к жрецам: – Бросайте весла. Молитесь Богам. Если Хармхаб покинет нас – нам незачем возвращаться к берегам Хапи.

– Меритре, сделай что-нибудь! – умолял ее Амени.

Девушка воззвала к всемогущим покровителям. Она долго шептала молитву, закатив глаза. Ее тело слегка покачивалось из стороны в сторону в такт слов. Закончив, она приказала:

– Раздобудьте мне жабу, ядовитую змею, камышового кота и утку. Все они должны быть живыми.

Барка уткнулась носом в камыши. Амени, Хуто и Паитси отправились на охоту. Вскоре Паитси принес в глиняном кувшине отвратительную коричневую жабу, а в кожаном мешке толстую пеструю гадюку. Амени оглушил бумерангом утку. Он появился следом за маджаем и бросил на палубу трепыхающуюся птицу. Вскоре вернулся Хуто. Охотник нес связанного пушистого кота. На его мускулистых руках зияли глубокие царапины от острых когтей. Кот злобно шипел, показывая белые острые зубки. Зверь извивался всем телом, нервно дергая пушистым хвостом, но его лапы надежно удерживала прочная веревка.

Меритре поставила справа и слева от тела Хармхаба две медные чаши и воскурила в них сухую траву. Ее уста произносили непонятные заклинания на забытом языке. Тем временем полководец почти перестал дышать. Меритре посадила на грудь Хармхабу жабу, склонилась низко над ней и шептала заклинания, глядя прямо в шаровидные выпученные глаза мерзкой твари. Жаба замерла, как будто понимала слова девушки.

– Иди! – воскликнула Меритре. Жаба тут же скакнула на палубу и в несколько прыжков свалилась за борт.

Меритре вытряхнула из кожаного мешка змею. Пестрая гадюка попыталась свернуться кольцом на груди Хармхаба. Девушка нарисовала в воздухе магические символы. Змея притихла и слушала, слегка приподняв ромбовидную голову. Раздвоенный язычок вылетал из пасти, и тут же вновь прятался. После наставлений змея важно уползла с корабля.

С уткой Меритре разговаривала долго и грозно, приказывая птице найти своего господина – Бога Сетха и замолвить слово за Хармхаба. Хлопнув крыльями, утка полетела низко над водой и исчезла за поворотом реки.