Живущий в последний раз

– Пусть вершится предначертанное!..

Волны Слова катились, захлестывая дрожащую пещеру, сгибая к земле коленопреклоненные фигуры, превращая в статуи колеблющиеся тени Верхних, внезапным просветлением врываясь в мятущийся мозг безумного Су – бывшего салара Бьорн-Су, бывшего веселого маленького Би, бывшего блаженного Су, – настигшего наконец того, за кем шел он годы и годы и кого не мог он теперь, не имел сил, да и не хотел останавливать; и круги расходились по качающемуся, рушащемуся залу Сай-Кхона, круги от падающего камнем Слова Последних…

…И плыли они без конца, без конца,
Во мраке, – но с жаждою света,
И ужас внезапный объял их сердца,
Когда дождалися ответа.

Дверь раскололась – и Вечность засмеялась им в лицо…

Пролог

Я познание сделал своим ремеслом,
Я знаком с высшей правдой
и с низменным злом,
Все тугие узлы я распутал на свете,
Кроме смерти, завязанной мертвым узлом.

Омар Хайям

Свежая вечерняя сырость сквозила в дыхании заката, мягкая детская сырость с привкусом дыма, молока, листвы одинокого дерева с бугристой корой и причудливо изломанными ветками; и редкие капли уже зашептались в оживших листьях. Дерево… Как зовут тебя, дерево? Человек подошел и обнял теплый ствол, прижавшись щекой к шершавой коре.

– Я человек, Сарт?

– Да, Эри. Человек.

– Тогда ты можешь объяснить все это по-человечески?.. – Назойливое насекомое шуршало у самого лица, крохотный упрямый странник с подрагивающими чуткими усиками. – Сколько стоит твое существование, Живущий?

– У варка нет тени, Сарт, – ты, ты был моей тенью, ты вел меня по немыслимому лабиринту моей жизни… Зачем?

– Мне нужен был Живущий в последний раз. Наш мир обречен, Эри. Что ждет в нем человека – человека, щедро разбрасывающего смерти ценой в один браслет, что ждет его в конце, в тупике? Пустота, Эри, гнилье – или возможность стать Не-Живущим. Хотя правильнее было бы сказать – Не-Мертвым… Что ждет в нашем мире варка? – судорожно мечущегося в поисках крови, круг за кругом, всю свою бестолковую вечность; салары, Знаки, казни за родство, нижние, Верхние, пустота, сын мой, пустота и гнилье – та же пустота и то же гнилье, да еще, к несчастью, вечное!.. Мне нужен был Живущий в последний раз, ценящий жизнь, как никто иной, мне нужен был ты – чтобы открыть Дверь.

– И для этого ты протащил меня мордой по всей щебенке, какая нашлась, – от Калорры до Сай-Кхона?!

Сарт покачал головой:

– Нет. Я не тащил тебя, я лишь помогал идти по предназначенным кругам, и первым из них был круг Одиночества. Ты вступил в него, выйдя из матери. Одинок среди сверстников, в казарме, в борделе, ты встретил Лаик – и вошел в круг Потерь. Отныне сотнику Джессике цу Эрль было что терять – и он терял: женщину, веру, друзей, – и готов был потерять жизнь. Только жизнь стоила тебе слишком дорого, и, всаживая лопату в могильный холм, подставляя горло под поцелуи Лаик, ты добровольно вступил в круг Предательства, уходом к варкам предавая людей и предавая варков нарушением Закона.

– С тобой трудно спорить, Сарт.

Ветер. Ветер и небо. Чужой ветер, чужое небо…

– Трудно спорить. Наверное, это потому, что ты прав. Ветер.

– Да. Я прав. И варк Эри был прав, войдя в круг Выбора, где рвали его на части умирающая правда человека и рождающаяся правда варка – в грязи рождающаяся, в крови, и самим рождением своим неизбежно вводящая в круг Крови. Пряный круг – кровь, Эри, вкус ее, запах, сладкий, страшный запах! – и сладкие, страшные метания истерзанного существа в поисках третьей дороги, выхода, в жгучем кругу Поиска, разорванного ножом, вошедшим в грудь старого Шора, и Словом, Словом Последних, найденным и бессильным. Ложь, всюду ложь – и круг Лжи встретил обманувшихся; ты лгал, Эри, – лгал Верхним своим покаянием, лгал мне, любой ценой прорываясь в Верхние, и ложь твоя стоила существований Третьему и Седьмому, ушедшим в Бездну Голодных глаз, чтобы вы могли занять опустевшие места; и наконец, ты лгал самому себе, зная в глубине сердца, что никогда, никогда не согласится Верхний варк стать человеком и нет среди Живущих способного заставить его!..

– Дождь, Сарт.

Сарт запрокинул лицо, и ласковые влажные руки тронули его разгладившийся лоб, звякнули бубенчиками колпака, взбили фонтанчики пыли под ногами.

– Да, дождь.

– Мокрый… Это незнакомец, Сарт. Совсем другой дождь сидел на подоконнике, когда Молодой стучался в мою дверь, и я оттаскивал рычащего Чарму.

– Да, Эри. Мы открыли Дверь. Слово Последних, Эри, Последних, а не последнего, – одиночество, потери, предательство, выбор, кровь, поиск, ложь; путь Живущего в последний раз, путь ночного варка, путь Верхнего, и Слово замкнуло последний браслет.