Живые чернила (СИ)

В первую встречу наедине и отец, и сын вели себя сдержанно. Они присматривались друг к другу, знакомились. Кевин трогал Оливера маленькими пальчиками, а тот аккуратно держал ребенка и помогал ему в исследовании, если это было нужно — поворачивал голову, если тот не мог дотянуться, давал подержать свою руку, разрешил дергать воротник рубашки и тянуть за пуговицы. Поначалу, малыш делал это с опаской, постоянно вздыхал и оглядывался в поисках мамы. Один раз даже захныкал, настолько ему захотелось оказаться в знакомых и любимых руках. А после, кажется, поняв, что ничего страшного не будет, и этот большой и незнакомый дядя не сделает ничего плохого, ребенок успокоился и стал смелее. Они играли, разговаривали — Оливер говорил с ребенком, а Кевин пытался повторить отдельные слова или рассказывал что-то свое, — рассматривали картинки в яркой книжке. Малыш не мог долго сидеть на месте — он ползал, хватал все, что попадалось ему под руку, внимательно изучал и, если Оливер не успевал забрать предмет, даже пробовал его на вкус. Так прошли их первые совместные два часа. Миа в это время была в городе, улаживала дела, стараясь закончить как можно быстрее, чтобы вернуться к сыну. Вернувшись, сразу же забрала Кевина, и только убедившись, что с ним все в порядке, похвалила своего еще пока что мужа за хорошую работу.

Оливеру больше не удавалось остаться с сыном, и хотя его это нервировало, он решил что не будет зацикливаться на этом — когда-нибудь ведь Миа увидит, что он способен заниматься ребенком, и позволит им проводить время вместе. С этими мыслями Оливер возвращался вечером домой. Сегодня он вновь задержался, но на этот раз он заезжал к своим родителям. Рассказал о происходящем, о ребёнке, предложил заехать в гости, если у них будет возможность.

На часах было девять, свет горел только в кухне, и оттуда же слышалась негромкая музыка. Быстро сняв куртку, Оливер пошел на звук. Он остановился в коридоре и стал издалека наблюдать за происходящим. Миа сидела за барной стойкой, перед ней стояла начатая бутылка вина, наполовину заполненный красным бокал, тарелка с сырным канапе. Женщина сидела, прикрыв глаза, улыбаясь и плавно покачиваясь в такт музыке. Мужчина невольно улыбнулся, видя это. Как всегда, она была прекрасна. Даже в домашней одежде, без макияжа и прически. Естественная и чистая. Открыв глаза, Миа одним взмахом руки забросила назад прядь волос и потянулась за бокалом. Заметила Оливера в полумраке коридора и фыркнула.

— Не подглядывай, — произнесла она, беря бокал. Оливер вошел и сел напротив.

— Разве тебе можно? — кивнул на бокал в ее руке и посмотрел ей в глаза. Он увидел в них блеск и улыбнулся. Получил улыбку в ответ.

— Один бокал можно. Молока я заготовила, мелочи хватит. Плюс, он ест каши, овощи, смеси. Хочешь? — Миа указала на вино, Оливер отрицательно закачал, разглядывая ее.

— И с чего это ты? Мелочь спит?

— Да, спит. Как сюда приехали — быстро засыпает и так крепко спит. Надеюсь, что это продлится как можно дольше. Хм… Просто захотелось. А один бокал же можно, — сделав глоток, она взяла шпажку с сыром. С блаженством стала смаковать его. — Как давно я этого ждала. Мама мне не давала так делать.

— Кстати, о мамах. Мои родители приедут на днях, ты не против?

— Конечно, нет! Пусть приезжают, мы так давно не виделись. И посмотрят на внука. Как день?

Они негромко говорили под тихие мелодии, обсуждали день и его события. Миа изредка прикладывалась к бокалу, больше налегая на сыр. Спустя пятнадцать минут Оливер ушел, сказав, что у него еще есть незаконченная работа. Он поднялся в мастерскую и закрылся в ней. Включил свою музыку, так же тихо, как и внизу, в кухне. Ни на что не отвлекаясь, он подошел к мольберту и принялся за работу. Это был неприятный заказ, хотелось скорее его закончить и распрощаться с клиентами. Осталось совсем немного, за пару вечеров, а может и за вечер, Оливер закончит.

Увлекшись работой и собственными мыслями, он не заметил, как в мастерскую вошли. Аккуратно прикрыв дверь, Миа на цыпочках подошла к мужчине и выглянула из-за его спины, посмотрела на мольберт, а затем также тихо прошла к небольшой софе, которая стояла у стены. И только когда она села, Оливер ее заметил.

— Ты чего? — спросил он, глядя на нее. Женщина закачала головой.

— Просто давно здесь не была, — стала оглядывать комнату. — Ничего не изменилось, — окно почти всегда было занавешено темной шторой. Стояло два софита, один выключенный в дальнем углу, и один рядом с мольбертом. Мольберт же был почти у входа, сбоку. Для композиции нужно пространство, а мольберт бы только мешал. Почти в центре комнаты стоял стол, на котором лежали кисти, краски, карандаши, мелки и другие инструменты, нужные художнику. Большие папки с бумагой, законченные картины, зарисовки, рамы — все это стояло прислоненным к стенам, часть лежала на полу. Был стул, покоящийся рядом с выключенным софитом и софа, на которой сидела женщина.

— А что тут могло измениться? — он хмыкнул и продолжил рисовать.