– Дирк Штадлер назвал вас «вторым отцом» Хелен, – ответила она, – так что, по-видимому, у вас были с ней достаточно доверительные отношения.
Томсен скрестил на груди руки и посмотрел на них оценивающим взглядом, от которого у Пии по спине побежали мурашки. Мужчина вызывал у нее оторопь, и интуиция подсказывала, что здесь что-то не так.
– Йоахим Винклер – охотник, – сказал он. – Он неплохо стреляет. Как, впорочем, и друг Хелен – Хартиг. А ее брат – биатлонист. У них с Хелен были куда более близкие отношения, чем у меня.
– У Винклера болезнь Паркинсона, – пояснила Пия. – Без медикаментов он едва может держать стакан воды, не говоря уже о снайперском выстреле почти с километрового расстояния.
Где-то в глубине дома зазвонил телефон. Томсен вздрогнул и выпрямился.
– Извините, я на минутку, – сказал он коротко и исчез, прежде чем Боденштайн успел что-то возразить. Собака встала и преградила им дорогу. Когда Пия сделала шаг в сторону двери, чтобы послушать, о чем говорил Томсен по телефону, из глотки ротвейлера раздалось глухое рычание.
– Хорошо, хорошо, – сказала она животному. – Успокойся!
Через некоторое время Марк Томсен вернулся. Проходя мимо собаки, он ласково потрепал ее по голове и дал команду «Лежать!».
– У вас есть оружие, господин Томсен? – спросил Боденштайн.
– А что?
– Отвечайте на мой вопрос.
– У меня есть разрешение на владение оружием, но в последние годы я постепенно все распродал, потому что мне нужны были деньги.
– А квитанции?
– Разумеется.
– Как называется компания, где вы работаете?
– «Топсекьюре». – Томсен бросил быстрый взгляд на часы. Он, казалось, неожиданно занервничал.
– Где вы были 19 декабря между 8 и 10 часами утра, 20 декабря около 19 часов вечера, в первый день рождественских праздников в 8 часов утра и 28 декабря в обеденное время?
Глаза Томсена сузились.
– Что за чушь? – бросил он недовольно. – Я понятия не имею, где я был. Вероятно, здесь. Если у меня ночная смена, я сплю весь день.
– 19 декабря у вас была ночная или дневная смена?
– Ночная.
– Выходит, что на это время у вас нет алиби, – сделал вывод Боденштайн. – Таким образом, вы становитесь подозреваемым. Мотив, средства, возможности – вам все это известно как бывшему коллеге. Я просил бы вас проехать с нами.
Томсен ничего не ответил. Его взгляд вспыхнул, и он быстро обвел им небольшую кухню, прежде чем снова посмотрел на Боденштайна.
– Нет.
– То есть?
Томсен повернулся и выдвинул ящик. Прежде чем Пия успела понять, в чем дело, и среагировать, он приставил ей к голове пистолет, и она ощутила у своего виска холодное дуло оружия.
– Служебное оружие и мобильники на стол! – Тон приказа был недвусмысленным.
– Что это значит, господин Томсен? Вы ведь создаете себе проблемы, – запротестовал Боденштайн, но Пия молча достала оружие из кобуры и вместе с мобильником положила на стол. Руки у нее дрожали, а сердце бешено колотилось. Томсен производил впечатление человека, который не будет колебаться ни секунды, чтобы нажать на курок.
– Уберите оружие, – сказал Боденштайн на удивление спокойно, – пока ничего не случилось. И если вы сейчас отдадите мне оружие и поедете с нами, мы забудем все, что здесь произошло.
– Как бывший коллега я знаю, что это не так, – возразил Томсен. – А всякая чепуха для усмирения со мной не пройдет. Так что давайте.
Боденштайн посмотрел на Пию и положил свое оружие и телефон на стол.
– С вами ничего не случится, если вы не будете делать глупостей, – заверил их Томсен. – Сейчас вы пойдете впереди меня в коридор, а потом вниз, в подвал.
* * *