Живые и мертвые

Появилась темноволосая женщина и пожилой седой мужчина. Комиссар подошла к ним, и они стали разговаривать. Темноволосая нервничала, ломала руки, теребила пальцами пряди волос и копалась в сумке. Они стояли чуть в стороне от остальных встречающих, и у них был хороший обзор выхода, из которого один за другим появлялись прибывшие пассажиры. Мужчины, женщины, дети, подростки и целые семьи, немного уставшие от утомительного перелета, но загоревшие и заметно отдохнувшие в отпуске на Сейшелах. Многих встречали. Взмах рукой, смех, объятия, радость встречи. Бурмейстер с дочерью вышли в числе последних и сразу наткнулись на ожидавших их полицейских. Девочка, которой, по его сведениям, было шестнадцать лет и которую звали Лия, попрощалась с отцом, они обнялись, перебросились парой слов, он погладил ее по лицу и поцеловал в щеку. Потом Лия подошла к темноволосой женщине – своей матери, которую Бурмейстер не удостоил даже взгляда, и взяла ее под руку. Кирххоф обратилась к Бурмейстеру, но тот смотрел вслед своей дочери. Двое полицейских отправились за Лией, ее матерью и седовласым, двое других остались с Бурмейстером. Он допил кофе, который уже давно остыл. Ему было нелегко сохранять спокойствие. Так много зависело от ближайших минут! Сейчас будет ясно, сработает ли план «А» или ему придется прибегнуть к плану «Б».

* * *

Бурмейстер и его дочь были одними из последних пассажиров, прибывших рейсом DE303 авиакомпании «Кондор» из Маэ. У них не было багажной тележки, и они везли чемоданы на колесиках.

– Вон они! – воскликнула взволнованно бывшая жена Бурмейстера, вместе с которой Пия ждала отца с дочерью, и замахала обеими руками. – Лия! Лия, сюда!

Вообще-то девочка должна была ехать из Франкфурта в Дюссельдорф на поезде, но в создавшейся ситуации было бы безответственно подвергать шестнадцатилетнего подростка такой опасности. Накануне по телефону ее мать сразу заверила, что они с мужем лично встретят Лию у выхода. Троица исчезла под любопытными взглядами окружающих в сопровождении двух полицейских, которые проводили их до самой машины и затем эскортировали до Висбаденской транспортной развязки. Пия не хотела рисковать.

Доктор Симон Бурмейстер был невероятно привлекательным мужчиной лет пятидесяти – загорелый, спортивный, с зачесанными назад густыми темными волосами, обаятельным лицом и самоуверенными манерами мужчины, прекрасно осознающего свое положение в обществе и свои физические достоинства.

– Господин доктор Бурмейстер? Я Пия Кирххоф из уголовной полиции Хофхайма, – представилась Пия. – Мой коллега разговаривал с вами.

– Сейчас я прежде всего хочу выпить хорошего кофе. Пойло в самолете было ужасным, – сказал он вместо того, чтобы ответить на приветствие, и махнул рукой дочери, которая послала ему воздушный поцелуй. Потом он смерил взглядом двух полицейских в форме и опять посмотрел на Пию. – Что, собственно говоря, здесь происходит?

Бурмейстер взял свой чемодан на колесиках и целеустремленно направился к кофейне, которая находилась рядом, у выхода из зала прилета. Пия, хочешь не хочешь, вынуждена была последовать за ним.

– Настоящий немецкий кофе, пожалуйста, – сказал он бармену, положив на стойку купюру в десять евро. Потом, видимо, вспомнил о хорошем воспитании. – Вам тоже?

– Нет, спасибо, – ответила Пия раздраженно. – Может быть, вы теперь меня выслушаете?

Бурмейстер взял кофе и сделал небольшой глоток.

– Превосходно! – сказал он, улыбнувшись, отчего его лицо стало еще более симпатичным. – Да, сейчас я весь внимание.

Даже до Сейшел дошла весть о серии убийств, совершенных замаскированным снайпером, но когда Пия быстро обрисовала ему ситуацию, улыбка исчезла с лица Бурмейстера, и он забыл о кофе.