Живые и мертвые

Конечно, ты получишь вознаграждение за это задание. Эта фраза Габриэлы снова и снова проносилась у него в голове. Его статус чиновника не позволял ему так вот запросто иметь побочные доходы. Означало ли это, что он должен оставить службу? Мог ли он вообще оправдать ожидания своей тещи?

Боденштайн завел двигатель и установил обогрев на самый высокий уровень. Ледяной ветер подул ему в лицо. Негромко чертыхнувшись, он повернул шторки воздуховода, включил дворники и тронулся с места.

По пути из Лидербаха в Хофхайм он размышлял о плюсах предложения Габриэлы. Никогда больше ему не придется вскакивать с постели среди ночи или воскресным утром, потому что где-то обнаружили труп. Ему не нужно будет заниматься проблемами дефицита сотрудников, конфликтами между коллегами, массой предписаний, ограничений и отвратительной и ненужной писаниной. Не будет больше никаких сожженных, разложившихся, распухших трупов, бесконечных допросов, на которых он слушал яростные лживые истории, не будет стрессов, суеты и бессонных ночей. Но не будет ли он тосковать по тому напряжению, которое испытывал всякий раз, когда его вызывали на место обнаружения трупа? По охотничьему азарту, по осознанию того, что он делает что-то важное и доброе, по работе со своей командой? Ждет ли его успех, если он станет заниматься недвижимостью своей тещи? «Нет, – сказал он громко самому себе. – Нет, этого не будет!»

И неожиданно ему стало легко на душе.

* * *

Каролина Альбрехт долго сидела в машине, размышляя, следует ли ей выходить и звонить в дверь таунхауса. Вообще-то она не собиралась ничего узнавать об этой женщине, которую жестокая судьба сделала ее товарищем по несчастью. Она сама была до такой степени переполнена болью, гневом и печалью, что не знала, сможет ли вынести еще одну порцию этого кошмара. Постепенно гости, присутствовавшие на поминках, стали расходиться, и Каролина, наконец, решила позвонить, пока ее визит не стал слишком поздним и неприличным.

– Слушаю вас? – Рената Роледер недоверчиво смерила ее взглядом через узкий дверной проем. – Что вам угодно?

– Меня зовут Каролина Альбрехт, – сказала она. – Прошу меня извинить за беспокойство, но я… я хотела поговорить с вами. Моя мать на прошлой неделе была… застрелена, в Оберурзеле. Тем же… преступником, что и ваша.

– О! – Покрасневшие глаза женщины удивленно расширились. Сдержанность сменилась любопытством. Она не спросила, откуда Каролине известно ее имя и адрес, а сняла цепочку и широко открыла дверь. – Входите.

В доме стоял сладковато-спертый дух, чуть тянуло мокрой собачьей шерстью. Какое-то время обе женщины стояли молча в узкой прихожей, смущенно глядя друг на друга. Горе оставило свой след на лице Ренаты Роледер: глубокие складки пролегли от носа до уголков рта, веки опухли, и под глазами от слез образовались синеватые мешки. И будучи лишь немного старше Каролины, она выглядела как старуха.

– Я… я очень сожалею о том, что случилось с вашей матерью, – прервала Каролина молчание. Рената Роледер зарыдала и заключила ее в свои крепкие объятия. А она, обычно избегавшая физического контакта, прижавшись к мягкой груди, вдруг почувствовала, как ледяное кольцо, сжимавшее ее сердце, раскололось на тысячи мелких осколков. Она не пыталась сохранить самообладание, дав волю своим слезам и безудержно рыдая вместе с чужой женщиной, чья душа была тоже истерзана.

Потом они сидели в гостиной и пили чай. Уже перешли на «ты», но какое-то время не решались затронуть волнующую тему. Старый коричневый лабрадор лежал в своей корзине и наблюдал за ними темными грустными глазами с голубоватым отливом.

– С тех пор, как мамы не стало, Топси почти ничего не ест, – сказала Рената и вздохнула. – Он был с ней, когда… когда это случилось.

У Каролины подкатил к горлу комок.

– Моя дочь стояла рядом с матерью, когда ее застрелили через кухонное окно, – сказала она и удивилась, как легко ей удалось произнести эти слова, для которых они с отцом в последнее время выбирали десятки эвфемизмов.

– О боже! – Рената поморщилась, пораженная услышанным. – Это ужасно! Как она с этим справилась?

– Да уж. Она сейчас со своим отцом и его семьей. Похоже, ей уже лучше. – Каролина обхватила обеими руками чашку с чаем. – Просто не могу поверить, что этот тип намеренно убил маму! Дом моих родителей стоит у опушки леса, в конце тупиковой улицы. Туда никто не попадает случайно.

Рената выпрямилась и испытующе посмотрела на Каролину.

– Это не случайности, – сказала она тихо. – Они это пишут только в газетах, потому что полиция ничего не говорит.

– То есть? – спросила Каролина, не понимая, о чем идет речь.

– Полиция считает, что причиной всему Кирстен, Кирстен Штадлер, – голос Ренаты задрожал, а глаза наполнились слезами. – Они вышли на нее в связи с третьей жертвой. И благодаря этим… этим извещениям о смерти.

Она зарыдала.

– Ах, как это ужасно! Мы были почти соседями – Кирстен и я. Мы часто виделись, а иногда даже вместе гуляли. У Кирстен ведь тоже была собака, ховаварт по кличке Спайк.