Живые и мертвые

У Пии возникло чувство бессилия, которое она испытывала очень редко. Они искали фантом, хладнокровного убийцу, который никогда не полагался на случай, не совершал никаких ошибок и всегда опережал их на шаг. Кирстен Штадлер была их единственным сомнительным следом, и это после убийства трех человек! Как сказала сегодня утром Ким, они столкнулись с совершенно нетипичной ситуацией. Личности жертв, которые обычно играют существенную роль в расследовании, в данном случае не имели особого значения, так как они не являлись непосредственной целью убийцы, а были лишь средством достижения цели. Не было никаких следов, никаких улик, никаких свидетелей. Все, что имелось – три жертвы, три извещения о смерти, отпечатки обуви, которую в Германии покупают сотни тысяч людей, описание преступника, настолько расплывчатое, что подходило каждому третьему мужчине, и имя Кирстен Штадлер! А что, если они не смогут найти и остановить этого безумца? Сколько еще имен в его смертельном списке?

– В любом случае мужчина, который был с дочерью Штадлера у Ренаты Роледер, не ее брат, – сказала без всякой связи Ким. – Он не подходит по возрасту, и я бы при всем желании не назвала бы его «очень привлекательным» мужчиной.

– Гм, – вырвалось у Пии, после чего они молча ехали всю дорогу, пока Боденштайн не свернул на парковочную площадку института. У Пии всегда возникало знакомое чувство, как только она открывала массивную деревянную дверь виллы в стиле модерн на Кеннеди-Аллее, где с сороковых годов прошлого века располагался Институт судебной медицины при Франкфуртском университете. В ее жизни был период, когда она бывала в этом здании чаще, чем в собственной квартире. Они шли по обшитому темным деревом коридору, в конце которого находилась лестница, ведущая на цокольный этаж института. В первой из двух прозекторских их ждал уже вымытый и обнаженный труп Максимилиана Герке.

– Привет! – Ронни Бёме, помощник патологоанатома, вышел из небольшого кабинета, который одновременно служил местом для приготовления кофе. – Вы пришли? Тогда я позвоню шефу.

– Спасибо, Ронни. – Пия улыбнулась и повесила куртку на вешалку. Боденштайн и Ким не стали раздеваться. В прозекторской, как всегда, было прохладно.

– Я только что приготовил кофе. Угощайтесь. – Бёме усмехнулся, прижав телефонную трубку к уху. В тот же момент послышались приближающиеся шаги, и он положил трубку на рычаг аппарата.

– Я не желаю слушать никаких извинений! – В дверном проеме появился Хеннинг в сопровождении молодого человека, похожего на студента, и прокурора Хайденфельдера. Пия вспомнила, как семь лет назад он впервые оказался в прозекторской, и ему стало так плохо, что началась рвота. Тогда погибла Изабель Керстнер, и этот случай оказался первым делом, которым они занимались вместе с Боденштайном.

– Я и не собирался извиняться, – ответил Боденштайн. – Приступим.

– Спасибо, для этого мне не требуется твое приглашение, – возмущенно буркнул Хеннинг.

В ярком свете операционной лампы были отчетливо видны повреждения, которые причинила пуля «Кор-Локт» при выходе из тела. Она раздробила ребра и, прорвав ткань, оставила огромное отверстие. Пия рассматривала узкое лицо Максимилиана Герке. Он производил впечатление человека, который мирно спит. Благодаря прочитанным дневникам Максимилиана у Пии создавалось впечатление, что она с ним знакома. Неожиданно ею овладела злоба на тех, кто думал, что имеет оправдание своим подлым деяниям и выступает в роли судьи и палача.

– Какой кошмар, что такой молодой человек, который так много пережил, умер насильственной смертью, – сказала она голосом, полным сострадания. – По меньшей мере ему не пришлось страдать.

– Он умер до того, как упал на землю, – подтвердил Хеннинг. – Сердце основательно разорвано.

– При этом оно не его.

– То есть? – Хеннинг вопросительно посмотрел на Пию поверх медицинской маски.

– Десять лет назад ему пересадили сердце, – пояснила Пия.

Ее бывший муж опустил руки и снял маску.

– Послушайте, – сказал он, переводя взгляд с Пии на Боденштайна, а потом на прокурора Хайденфельдера, – вы все знаете, что я горячий сторонник вскрытий – лучше больше информации, чем меньше. Но мне очень интересно, что вы надеетесь здесь узнать. У меня на столе уже третий труп, и любой студент-медик первого семестра смог бы установить причину его смерти.

– Мы хватаемся за любую соломинку, – признался Боденштайн. – На данный момент ситуация выглядит таким образом, что женщина, явившаяся донором сердца, которое было пересажено Максимилиану Герке, явилась причиной всех трех убийств. Но у нас нет никаких зацепок, никаких следов, просто ничего.

– Речь в первую очередь идет не о причине смерти, – добавила Пия. – Возможно, появится какая-то новая улика.

Хеннинг вздохнул и пожал плечами.

– Я хотел бы вам помочь, – он вновь нацепил защитную маску, – но, я боюсь, вы опять получите такой же не содержащий никакой новой информации протокол вскрытия, как и в отношении двух других жертв снайпера.

* * *