Живые и мертвые

Через некоторое время профессор открыл дверь. Его худое лицо был небритым и бледным. Он выглядел так, что, казалось, будто он за последние сорок восемь часов постарел на десять лет.

– Что вы хотите? – не здороваясь, спросил он с ноткой недовольства в голосе.

– Добрый вечер, – ответил Боденштайн вежливо. – Мы хотели бы вам кое-что показать. Позвольте войти?

Профессор замялся, но потом, спохватившись, поспешно проговорил:

– Конечно. Пожалуйста, извините.

Они последовали за ним через холл в гостиную. Паркет скрипел у них под ногами. В доме было душно, пахло табачным дымом и едой.

– Ваша дочь сейчас не живет с вами? – поинтересовалась Пия.

– Каролина должна заниматься Гретой. Особенно сейчас. – Профессор включил свет. – Я как-нибудь справлюсь. А что мне, собственно говоря, остается делать?

Светильник над обеденным столом окутал помещение бледным светом, который постепенно становился все более ярким. Профессор остановился посередине комнаты и решительным движением руки указал на стол, на котором стояли грязные стаканы и тарелки.

Но за стол никто не сел.

– Господин Рудольф, – начал Боденштайн, разворачивая копию извещения о смерти. – Это извещение пришло сегодня с почтой в полицейский участок в Оберурзеле. Мы предполагаем, что его отправил преступник. До сих пор мы считали, что убийство вашей жены было случайностью, но содержание этого извещения дает взглянутьь на дело по-другому.

Боденштайн протянул листок профессору. Он пробежал текст и побелел. Потом поднял глаза.

– Что… что это значит? – прошептал он хриплым голосом. – Я уже более двадцати лет занимаюсь трансплантационной хирургией. Я спасаю жизни! Я уже десятки лет во время собственного отпуска бесплатно оперирую в больницах Африки!

Он выдвинул из-за стола стул и тяжело опустился на него. Он еще раз прочитал извещение о смерти и растерянно покачал головой. У него тряслись руки.

– Может быть, кто-то, кому вы пересадили новый орган, умер, – предположила осторожно Пия. – И его родственники сделали вас ответственными за его смерть.

– Каждый пациент, который решается на трансплантацию, знает, что альтернативой может быть только смерть, – возразил на это чуть слышно профессор. Он чуть отодвинул листок, снял очки и большим и указательным пальцами правой руки потер глаза.

– Господин профессор, мы хотели бы попросить вас подумать о происхождении этого обвинения, – сказал Боденштайн.

Профессор не отреагировал.

– Моя жена, которую я любил больше всего на свете, умерла, – прошептал он наконец. – Моя дочь и внучка тяжело травмированы. Мы потеряли основу нашей семьи. Пожалуйста, оставьте меня в покое. Я… я не в состоянии отвечать на какие-либо вопросы.

Его голос оборвался, он медленно поднял голову, как будто это требовало больших усилий, которые давались ему с трудом. От подвижного, самоуверенного мужчины, которого Пия в первый раз увидела вечером в день убийства его жены, ничего не осталось. Перед ними сидел сломленный человек, который не мог справиться не только с потерей своей жены, но и с обвинением в том, что он виновен в ее смерти.

– Уходите. Пожалуйста.

– Конечно. Не провожайте нас, – сказал Боденштайн. У двери Пия обернулась и увидела, что профессор уронил голову на руки и плакал.

* * *

Ренаты Роледер не было ни дома, ни в цветочном магазине, поэтому они вернулись в комиссариат. Боденштайн простился с ними внизу, на парковочной площадке, а Крёгер повез оба анонимных письма в криминалистическую лабораторию в Висбаден, чтобы их исследовали на предмет отпечатков пальцев и следов ДНК, поэтому Пия вошла в здание одна. Кабинеты К-11 были пусты. Катрин благоразумно отправилась домой, чтобы лечь в постель, а Андреас Нефф, кажется, больше вообще не появлялся. Пия отправилась в свой кабинет и наткнулась там на Кая, который пребывал в дурном расположении духа.

– Нефф, этот идиот, перерыл все мои документы по делу! Ну, попадись он мне только в лапы! – пригрозил Кай. – Я битых два часа потратил на то, чтобы восстановить порядок в своей системе.

И хотя Кай Остерманн со своими стянутыми в конский хвост волосами, никелированными очками и небрежной одеждой производил впечатление компьютерного фрика, он был самым организованным человеком из всех, кого Пия когда-либо встречала.

– Я его предупреждала, – сказала она, – но он хотел непременно расположиться в нашем кабинете.

– Пусть только еще раз здесь появится, – сердито ворчал Кай себе под нос. Чтобы немного исправить ему настроение, Пия рассказала об инциденте в полицейском участке в Эшборне, который завершился тем, что Нефф добровольно испарился.

– Наполеон! Точнее не скажешь, – усмехнулся Кай. – Если он будет продолжать в том же духе, то получит здесь свое Ватерлоо.

Пия сообщила ему о двух извещениях о смерти и о разговоре с профессором Рудольфом, который не дал никакого результата. Она как раз завершила свой рассказ, когда зазвонил ее мобильный телефон.

– Привет, Хеннинг, – поприветствовала она своего бывшего супруга. – Что случилось?