Живые и мёртвые

На протяжении всего жизненного отрезка и во всех обрядах социальная личность живущего — являющаяся продуктом взаимодействия индивида с другими членами общества и представляющая собой всю сумму социальных позиций, которые он на протяжении всей своей жизни занимал в социальной структуре, — оказывает прямое и косвенное влияние на все остальное общество и испытывает на себе такое же обратное влияние. Это означает, что воздействия социальной личности каждого индивида ощущаются другими членами группы и сохраняются как часть их воспоминаний. Следовательно, когда член сообщества умирает, его социальная личность не исчезает сразу. Время его физической жизни истекло, но его социальное существование продолжается. Социальная личность существует до тех пор, пока память о ней ощущается живущими членами группы.

Как показано на рис. 7, смерть не разрушает социальную личность, ибо она продолжает существовать в памяти других и исчезает лишь тогда, когда всякий ее след изглаживается из памяти живых и она больше не оказывает на них никакого влияния. Таким образом, социальная личность берет начало в сакральном мире, проходит через секулярное существование и возвращается в сакральный мир мертвых. Дни рождения и годовщины свадьбы являются символическими признаниями отмечаемых ими изначальных событий. Обычно они функционируют в сфере семьи, вносят вклад в ее солидарность, давая ее членам возможность подтвердить собственные ценности и представления по поводу самих себя, и позволяют этой группе удостоверить в символической форме социальную ценность данного лица и события. Цветы, преподносимые матери в день ее рождения или жене по случаю годовщины свадьбы, либо возлагаемые на могилу кого-то из родителей, оживляют и восстанавливают посредством ежегодного ритуала изменяющееся, но в то же время, продолжающее существовать значение жизни индивида для него и его общества.

Рис. 7. Расширение и сужение социальной личности (на протяжении перехода индивида через жизнь)

В нашем сложном западном европейском обществе на протяжении длительных периодов его возрастающей дифференциации получил развитие целый ряд профессиональных статусов, тесно связанных с некоторыми обрядами перехода, помечающими и определяющими течение социального времени от рождения до смерти. Это преимущественно старые и почитаемые профессии, обладающие исключительно привилегированным, могущественным и престижным положением. На самой ранней стадии развития нашей культуры они взяли на себя выполнение тех заключенных в обрядах и кризисах перехода функций, которые некогда входили в круг прав и обязанностей затрагиваемых ими семей. Поскольку кризисами изменения индивида озабочена прежде всего его семья, то следовало бы ожидать, что некоторые из этих обрядов будут выполняться ее членами. Хотя члены семьи проявляют в такие моменты большую активность, для руководства обрядами приглашаются все-таки профессионалы: руководящие роли в этих кризисах — либо в каком-то одном, либо в нескольких — принимают на себя врачи, юристы, священники и, в несколько меньшей степени, учителя. Они являются техническими исполнителями перехода, появляющимися рядом по мере того, как конвейерная лента времени транспортирует и трансформирует тех, кто составляет ее движение. Они манипулируют высоко ценимыми символами и играют свою роль в определении и установлении того, что происходит в жизненном времени каждого индивида и что это означает в рамках социального времени группы.

Деятельности, протекающие в промежутке между смертью и погребением, наполнены напряжением, скорбью и разлаженностью того социального мира, который непосредственно окружает усопшего. Во время смертельных заболеваний страх, смешанный в мыслях умирающего, членов его семьи и друзей, которые его окружают, с надеждой, создает сильную тревогу и напряжение в отношениях между всеми, кто непосредственно вовлечен в происходящее. Для некоторых обряд перехода обеспечивается таинством соборования, которое эффективно отделяет душу живущего от обыденного секулярного мира, выводит ее из него, транспортирует и помещает в такое положение, в котором она может быть интегрирована в духовный мир. В настоящее время лишь меньшинство протестантов прибегает к духовной помощи священника, чтобы легче пережить период кризиса смерти. Ощущения страха и вины, которыми наполнены эмоции и мысли членов семьи и друзей, часто удерживают их от приглашения священника, поскольку его необычный визит мог бы быть истолкован как знак того, что методы науки более не эффективны и что священник как представитель сакрального мира заступает на главное место, которое до того времени занимал врач. Его появление могло бы обозначать очевидность приближения смерти.