Живые люди

Туалета не было, и улетавшие с ним девушки уже начали роптать – они совсем не умели ждать. Но им сказали, что они находятся на нейтральной полосе, где туалеты не положены. Пришлось терпеть и размышлять о чем-то другом. «Туалет, – нервно думал Артур, – это совсем не то». У мамы в большой комнате стоял туалет, который бабушка еще называла трельяж – допотопное потайное сооружение, которое Артур помнил с самого рождения. Там были два шкафчика: левый папин, правый – мамин. Левый запирался на ключ, и Артур всегда думал, что там пистолет. Но однажды заглянул через папину руку – там были одни ордена в красных коробочках.

Рейс не объявляли. Не теряя времени, он стал вспоминать все, что прочитал в историчке про Венгрию. Главное, про Будапешт, там мост Эржебет, парламент, замок на горе Геллерт. Он был уже заранее влюблен в этот город.

Руководитель их делегации нервничал – это был его новый куратор, более демократичный и мягкий в общении. Он пробовал пробиться к телефону – но это ему не удалось. Тогда он, приготовив заветную корочку, двинулся в сторону охраны. Охранники пропустили. Делегация оживилась – сейчас всё узнаем. Но ожидание затягивалось, а он не возвращался. Нехорошие чувства зашевелились у Артура.

Прошло еще два часа, и их попросили куда-то пройти. Потом вывели на улицу и сказали, что багаж доставят в университет. На недоуменные вопросы не отвечали и закрыли двери.

Пришлось искать автобус и возвращаться в город.

Только войдя к себе в квартиру, измученный подозрениями, Артур узнал: советские танки вошли в Будапешт.

Лариса наконец переехала на Ленгоры, и Артур фактически тоже туда переселился. Правда, нелегально, рано утром надо было уходить. Но это было такое счастье, их первое прибежище. Не съемное, не у родни, свое!

Мама, папа и сестра поехали посмотреть на эту «величавую крепость науки».

Действительно чудо – в маленькой комнатке было все, что нужно, и при этом фантастически компактно: кровать откидывалась вечером, а утром убиралась в незаметную нишу. Столик тоже был откидной. Была уютная настольная лампа и радиоточка, и невероятный вид из окна на Москву. Откидная кровать была узкая, но мама решила не смущать молодых людей. Нюте понравился скоростной лифт. Савелий Карпович смотрел придирчиво, но изъянов не находил. Его переполняло чувство гордости, как будто при его личном участии построили эту крепость науки, это общежитие для талантливых дипломников. В голове у него все время крутилось: «Жить стало лучше, жить стало веселее».

– А не выпить ли нам чайку? – задиристо предложил он.

Лариса смутилась, нечем было угостить гостей, да и магазинов тут близко не водилось. Тата дернула мужа за рукав и предложила:

– Приходите к нам в воскресенье отпраздновать новоселье.

Отец еще пытался покочевряжиться, что, мол, новоселье надо отмечать на новом месте. Лариса вздохнула:

– Не было у бабы забот, так купила порося.

Это же временное пристанище, только до лета, какое уж тут новоселье. Нюта заныла:

– Хочу на лифте кататься!

Вопрос был решен – уходя, Савелий Карпович стукнул сына по плечу и, подмигнув, сказал:

– А кроватка-то узкая! Смотри, будь осторожен!

Артур пошел провожать гостей до троллейбуса, а Лариса убралась в комнате, потом вынула из стены кровать и разложила – она заняла все пространство. Достала одеяло – мама прислала. Подушек не было – в журнале «Работница» было написано, что спать по-японски очень полезно для позвоночника.

Когда Артур вернулся, Лариса уже лежала в красивой ночной рубашке и читала «День поэзии 1956». Вообще она никогда не любила стихи, вернее, просто их не знала. Но Артур поводил ее на вечера в Политехнический, и она пыталась теперь не отставать.

– Слушай, Алик, это про нас:

Карандаши ломались о листочки,
студенты вчетвером, ловя слова,
записывали с голоса по строчке,
и по России шла гулять строфа…

– Евтушенко обожаю. Наш человек. А что за книга?

– Отгадай, – ответила Лариса и прочла:

А первый день поэзии – он был
в том перевальном – пятьдесят четвертом,
когда на смену словесам затертым
слова живые встали из могил.

– Ясно какая, – улыбнулся Артур. – Но там не все однозначно. Анна Ахматова, Мария Петровых… Была проработка.

– А ты знаешь, Алик, – перебила его Лариса, – Лешка и Берта расписались в районном загсе без всяких свидетелей. Просто зарегистрировались. Что ты на это скажешь?

– Не знаю, им виднее.

– Но ведь свадьба – это раз в жизни бывает. Я ее спросила: а фамилия у тебя какая – Аракелова?

– Ну и? – заинтересовался Артур.

– Она сказала: что же каждый раз выходить замуж и каждый раз фамилию менять?

Артур пожал плечами и ушел с полотенцем умываться. Лариса продолжила чтение «Дня поэзии», но обида мешала: нет, у нас Аликом так не будет, у нас будет настоящая свадьба. И мысли приятно утекли в сторону белого платья. Хотя насчет фаты она сомневалась.