Живые нити

В баре пахло кислым: пивом, мочой и потом. Тихо шуршал потолочный вентилятор, разгоняя застоялый душный воздух. Ритмично капало из пивного крана в поставленный от протечек стакан. Тихо, нежно поскрипывали доски пола. Общий гул разговоров сливался в странную песню на десятки голосов, без слов, но с диковинной, одному Алеку заметной мелодией. Он сосредоточился, и ровный поток звуков рассыпался перед ним бисером: каждый голос зазвучал отдельно, будто говорящие нашептывали ему на ухо.

— … Цены нынче растут так быстро, на той неделе я еще мог себе позволить…

— … Жена заходит в комнату, а он там без штанов и рядом соседка…

— … И зарплату задержал! А он уже на той неделе не заплатил…

— … И спишь на этой подушке, и сны чудесные, даже просыпаться не хочется…

— … Мастер сказал, если заказы не пойдут, придется уволить. А где ж взять их, заказы-то…

Гудящий улей из человеческих судеб гудел и захлестывал Алека с головой; одна история перетекала в другую без начала и конца. Звуки и слова играли в салки внутри черепной коробки, и Алек путался и плутал в них, будто и впрямь оказался в чаще. Время шло, но охота не задалась — из разговоров так и не удалось выловить ничего полезного. Люди сменяли друг друга, обсуждая цены и зарплаты, и расходились по домам. Все-таки середина рабочей недели — не лучшее время для загула. Несколько раз упомянули Центральный банк, но больше волнуясь о выплатах и сбережениях, чем о необычном ограблении.

Алек успел приметить пару кроссбридов, один из которых явно не дружил с законом, но они не задержались, молча выцедив по шоту и скрывшись в ночи.

«Все-таки, я олень, а не охотник», — мрачновато констатировал Алек, чувствуя что уже изрядно окосел. Захотелось черного кофе, но в «Чаще» такого не подавали: предлагалось бодриться еще одной порцией алкоголя и, для пущего эффекта, дракой. Алек решил повременить со вторым и попросил дешевого виски. Часы показывали полвторого.

— Ну что, Сандр, — бармен со скучающим видом притулился рядом, блеснул в темноте волчьими глазами. — Как дела на улице?

— Живем помаленьку. Банк обчистили в центре, слыхал? — Алек цедил сквозь зубы, как и было принято в этом районе. — Стена прям выпала, жуть какая.

— Слыхал, и в самом деле жуть, — подыграл бармен. — Пока у одних людей на хлеб не наскрести, другие забирают чужое. Что ж с банком будет?

— Неведомо. Разберутся как-то. Откуда-то ж в банке берутся деньги, — Алек сверлил его взглядом, чуть сощурившись. — Повезло кому-то, столько деньжищ. Я б не отказался тоже.

Бармен едва заметно оглянулся.

— Сизый вот каждый вечер у меня околачивается, вчера весь вечер шушукался в углу с каким-то друганом. А сегодня не пришел.

— Не слыхал про такого… — Алек зевнул. — Что за хер?

— Сизого не знаешь? Во даешь. Он лоб здоровый, под два метра.

— А почему Сизый?

— Потому что не бурый и не белый, — бармен отчетливо выделил последние слова.

«Значит все-таки Дом Медведя… но откуда у нас вообще такой уникум завелся?»

— Да как-то не пересекались. Давно его знаешь?

— Давненько. Да его тут все знают, парень-то заметный. Добрый, в общем-то, нормальный парень.

Алек, «погрев уши», попытался выловить кроссбридов среди оставшихся посетителей и не нашел никого. Значит, некому неожиданно их подслушать.

— Если он такой добрый и нормальный, — проговорил он одними губами, скрытыми за накладными усами. — То как решился на грабеж?

Бармен потянулся за пустым стаканом и ответил — так же, даже не шепотом, а намеком на шепот:

— А кто их, Эстетских, знает…

После чего скучающей неторопливой походкой ушел на другой конец стойки. Алек допил препоганое пойло, вытряхнул последние капли в рот — работяги не раскидывались добром. Рассчитался, незаметно докинув сумму, на которую можно было бы купить несколько бутылок коллекционного виски, а не этой дряни. Вышел, не спеша прогуливаясь до дома окольным путем. Чуть пошатывало, но Алек держался.

Эстет — бывший воротила организованной преступности, сейчас якобы ушел на покой, но в Бюро знали наверняка: незаконный оборот Гранулы, оружия и других малоприятных вещей шел через него. Вернее, конечно, не через него лично, а через целую сеть подсадных уток, но деньги оседали в огромном сейфе на его вилле у моря. И если в молодости, Эстет не гнушался любых, даже самых грязных делишек, сейчас же действовал очень аккуратно, дружил с судьями и чиновниками и не держал рядом дураков.

Каждый раз, слыша его имя, Алек боролся с резкой и мерзкой, как запах затхлости, ненавистью — пока здравый смысл и профессионализм побеждали. Бюро уже давно пыталось поймать старика за хвост, но результаты оставляли желать лучшего. Алек был готов рвать глотки, давить бандитов и следить за ними без отдыха и сны — но капитан Варрон придерживалась другой политики. Алек неизменно уступал — бессмысленно спорить с её авторитетом и опытом.

«Неужели какая-то шестерка решилась на такую самодеятельность? Не боится деда или делает это по его указке?»

Кажется, придется наведаться к Эстету еще раз.

* * *