Живые нити

Едва стукнуло девять утра, а Алек, одетый с иголочки в костюм-тройку, несмотря на уже набирающую обороты жару, сидел в приемной огромной загородной виллы. Вид отсюда открывался удивительный: цвет воды в лагуне у подножия виллы был такого концентрированного лазурного цвета, что хотелось зажмуриться. Белые колонны обрамляли морской пейзаж, так что он казался картиной в экзотической раме.

Можно было предположить, что удостоверение следователя Бюро Магического Контроля открывало все двери, но нет — эту дверь приходилось брать на таран, а жителей виллы — измором. Его приход талантливо игнорировался семейством Ласкарис уже не менее четверти часа, хотя то ли дворецкий то ли секретарь дважды предлагал ему чая и сигар. Хотелось кофе с ромом для опохмела — можно без кофе — но Алек держался.

Информатор еще на рассвете сообщил, что Линос Ласкарис, в широких кругах известный под именем Эстет, показался в собственной вилле накануне ночью. Алек жаждал засвидетельствовать ему свое непочтение, замаскированное дружелюбностью.

Когда наконец дверь с тихим шорохом отворилась. Алек, любовавшийся видом из окна, обернулся и встретился взглядом с Эстетом. Ластарис сдал: полноватые гладко выбритые щеки осунулись, синяки под глазами чернели, а по шее пошли пигментные пятна. Эстет держался ровно, хоть припадал на обе ноги и опирался на франтоватоватую трость, идеально подходящую по цвету к его костюму новейшего фасона. Принарядившийся Алек все равно почувствовал себя неаккуратным бездомным.

— Доброе утро, Зорбас. Я только прибыл домой из санатория и чрезвычайно занят. Чем я могу вам помочь?

Он не предложил присесть и не протянул руку в качестве приветствия. Алек не подал виду.

Было время, когда от одного имени Эстета на глаза Алека падала кровавая пелена. Нет, он ничего не крушил и даже не кричал, но душу будто выворачивало насквозь. Зная это, Варрон не поставила его главным следователем по делу о Грануле — холодная голова в этом деле всегда лучше горячей. С тех пор утекло много воды, Алек стал спокойнее и куда флегматичнее к собственным эмоциям.

— Я не задержу вас надолго, — произнес он спокойно. — Давно пытался связаться с вами.

— Я был на курорте в горах, лечил кашель. Из-за моря и жары здесь слишком влажно, доктора посоветовали сухой и более прохладный воздух.

— Почему же вернулись так срочно? Погода у нас не улучшилась, как видите.

— Ох, а вы не знаете? — Эстет хмыкнул, поправил уложенные назад белоснежные волосы. — Большая часть моих сбережений лежит в Центральном банке. Я взволнован произошедшим вчера, и думаю, вы здесь за этим же. Узнать, известно ли мне что-то.

— Вы совершенно правы. А вам известно?

— Пока нет. Я приехал всего шесть часов назад, удивительное везение, что вы застали меня дома, — он изошелся кашлем, но быстро взял себя в руки.

— Я крайне удачлив. Вам знаком некий сын Дома Медведя, известный как Сизый?

Алек внимательно всматривался в лицо собеседница, выкрутив на максимум все звериные инстинкты. Ласкарис глянул на протянутый портрет и даже не дрогнул:

— Нет, я никогда не видел этого человека.

— Странно, ведь говорят, что это приближенное к вашей семье лицо.

Ласкарис ухмыльнулся:

— Многие вокруг говорят, что приближены к нашей семье, надеясь, что это откроет им какие-то двери. Не уверен, что это срабатывает. На самом деле, у нас очень тесный круг друзей.

Он держался хорошо: говорил уверенно, с легкой ленцой в голосе. Эстет располагал к себе с первого взгляда, смотрел прямо и твердо.

— Послушайте, Александр, — Ласкарис приподнял чуть подрагивающую руку, останавливая следующие вопросы Алека. — Давайте начистоту. Вы копаете не туда. Наша семья давно завязала с любыми делишками, которые вы могли бы счесть грязными. Проверьте нашу бухгалтерию, поговорите с людьми — нам нечего скрывать. Я больной пожилой человек, к тому же, меня не было в городе два месяца. И сейчас я в последнюю очередь думаю о том, чтобы ругаться с полицией. Мы занимаемся аграрным бизнесом, лето очень жаркое, и посевы высыхают. Наш банк на грани банкротства. У меня куча проблем, которые нужно решать и без этих глупостей. Понимаете?

— Я ни в чем вас не обвиняю, господин Ласкарис, — Алек с трудом проглотил фразу «пока не обвиняю». — Просто пытаюсь узнать, слышал ли такой человек как вы, какие-то полезные для следствия сплетни?

— Если услышу что-то, то обязательно поделюсь с вами. А теперь позвольте откланяться, дела не ждут.

Алек попытался спросить что-то еще, но спина Эстета скрылась за дверью поразительно быстро, особенно для человека с тростью. Понимая, что ловить больше нечего, Алек направился к выходу.

«Как минимум, теперь я знаю, что Эстет в городе, — недовольно констатировал он. — И что либо он действительно не причастен к ограблению банка, либо проворачивает какую-то денежную махинацию. Хотя для него это слишком топорно…»