Живые нити

Олень продолжал смотреть на неё бархатными грустными глазами, и Дине всё больше казалось, что она сошла с ума. Но олень кивнул в третий раз и не стал сопротивляться, когда она подошла ближе.

— Я сниму галстук, ладно? Оставить тебе на память? Прости, дурацкая шутка.

Укус выглядел глубоким, но не таким страшным, как казалось издалека — из-за свалявшейся шерсти рана выглядела опаснее и крупнее, чем была на самом деле. Дина оторвала небольшой кусок подола и промокнула им края укуса. Алек не двинулся.

Она с жалостью посмотрела на него и зачем-то погладила по голове между ветвистых рогов. Олень не отреагировал: так и стоял, замерев и только изредка подергивая ушами.

— Как же нам быть? Где тебя спрятать…

Глава тринадцатая

Конюшня находилась за городом в частном секторе и открывалась для посещений либо утром до полудня, либо часа в четыре, когда спадал самый зной.

Дина попыталась ехать за рулем так, чтобы они шли с Алеком вровень, но никак не могла найти баланс. Автомобиль не слушался, то слишком быстро уезжая вперед, то не поспевая за вроде бы раненым оленем. В итоге, она бросила автомобиль в кустах, честно постаралась запомнить, в каких именно, и пошла пешком.

Дина старалась идти пролесками или безлюдными дорогами, но один раз все-таки наткнулась на мужчину, пробовавшего мандарины с куста. Он проводил их удивленным взглядом, но фрукты явно показались ему важнее и интереснее.

Спустя час они все-таки добрались до заграждений конюшни.

— Жди здесь, — Дина подавила в себе желание привязать оленя к дереву галстуком, который она зачем-то несла в руках. Ей приходилось постоянно напоминать себе, что олень на самом деле не зверь, а взрослый и адекватный человек.

В конюшне было немноголюдно. Прячась от конюха, она прошла вдоль стены к зданию, в котором находился денник их семейного коня, пегого и уже не очень молодого. Раньше у дома Дайвари было три лошади, но ездила на них только Лейла, остальные члены семьи остались равнодушны к конному спорту. В самом начале кризиса отец продал двух кобыл помоложе, оставив только этого, самого любимого. У него было длинное заковыристое имя, как и у любого породистого животного, но Лейла называла его просто…

— Сахарок, ты сегодня был таким молодцом! — послышался голос сестры из круглого дверного проема. — Будешь яблочко? Конечно, будешь, мы любим яблочки…

Дина заглянула внутрь и облегченно выдохнула.

— Хвала богам, ты тут!

Лейла вздрогнула и обернулась. Чем дольше она смотрела на Дину, тем выше поднимались её брови и тем сильнее расширялись глаза.

— Что тут происходит?

— Наш следователь превратился в оленя и не знает, как вернуться обратно, — Дина, подготовившая красочный и местами непечатный рассказ, в итоге не нашла в себе сил на длинный монолог.

Сахарок, уставший ждать угощения, вытянул морду и выхватил яблоко из замершей в воздухе руки. Лейла не среагировала.

— Я хочу знать все подробности, но не сейчас, — ответила она, отойдя от шока. — Мы можем чем-то помочь ему?

Дина от волнения начала ходить взад вперед, заставляя сестру крутить головой. Об этом она думала всё время, пока пробиралась к конюшням.

— Мне кажется, в Семейных Дневниках было что-то про возвращение в изначальную форму. И еще я помню бабушкину сказку про то, как принцесса вернула тело проклятому брату, превращенному в лебедя…

— Ну это же сказка, проклятий не бывает!

— Это не важно, — отмахнулась она. — Сказка семейная, у неё должна быть какая-то подоплека, как и у всех поучительных сказок про артефакты. Езжай домой и поройся в книгах, сможешь?

— А ты?

— Мне нужно спрятать Алека и обработать ему раны. Стойла после продажи наших лошадей не заняты, правда?

Они огляделись. В конюшне на четыре стойла жил один только Сахарок, подергивающий ушами в надежде на еще одно угощение.

Дина деловито открыла дальний денник, самый большой.

— Вот здесь его расположу… А конюху я заплачу, чтобы кормил и не болтал.

— А с чего такая забота и секретность?

— Сейчас очень важно, чтобы никто не знал, где мы, — Дина понизила голос. — Мы здóрово поругались с домом Волка, нас могут искать.

Глаза Лейлы округлились еще больше, она посерьезнела и кивнула:

— Хорошо, с конюхом я сама поговорю. Он в меня влюблен, так что не откажется.

Дина покачала головой:

— Иногда ты меня шокируешь.

— Ну ты вообще меня в ступор ввела, так что квиты… — Лейла деловито потерла руки. — Буду часа через полтора. Захвачу тебе одежды, а то длина твоей юбки впечатляет.

— Да, это будет кстати. Спасибо!

Провести оленя в стойло оказалось не так уж и сложно. Конюшни пустовали: кризис сказался и на них. Многие лошади были проданы; Дина не хотела даже думать, куда именно. Уроки тоже велись с переменным успехом: мода на обязательные конные занятия для детей-аристократов сходила на нет.

Алек прошелся по деннику с покорностью и грустью арестанта. Дина не сдержалась и снова погладила его, на этот раз по холке.

— Мы что-нибудь придумаем, а пока оставайся здесь. Тут безопасно и комфортно, — нарочито жизнерадостно сказала она, понимая, что ничего не знает о комфорте лошадей и тем более оленей.