Живые нити

Дина связала стебли в огромные вязанки и перетаскала каждую в конюшню — всего пришлось возвращаться четыре раза. В конце её все-таки поймали: встревоженный конюх посветил Дине в лицо фонарем, недовольно побурчал, но пропустил внутрь и помог затащить вязанки в свободное стойло.

«Что Лейла сказала ему?» — с любопытством подумала Дина.

Она притулилась на складском диванчике где-то между седлами и попонами. Диванчик был старый, продавленный и короткий для её роста, поэтому она так толком и не уснула: ворочалась и дремала, лишь бы выхватить пару часов отдыха перед длинным днем.

Она встала, едва на горизонте выглянули первые лучи рассвета. Спина, заболевшая еще на крапивном поле, затекла и еле разогнулась. На пальцах проступила зелень крапивного сока и мозоли — перчатки не смогли спасти ладони. Дина потянулась, перекусила яблоком, которое Лейла забыла на столе: явно приносила для лошади, а не для любимой сестры.

Пару минут Дина простояла у открытой дверцы, с мрачной печалью осматривая фронт работ. Каждый стебель теперь нужно было раскрыть, аккуратно надломить и снять одеревеневшую часть с зеленых волокон. Откладывая неизбежное еще на несколько минут, она заглянула в денник к оленю. Тот стоял понурый; то ли горечь, то ли тяжелые рога тянули его голову к земле. Дина, не в силах поговорить и хоть как-то успокоить его, погладила по холке. Олень скосил на неё бархатные черные глаза, Дина улыбнулась в ответ.

Магия и грустные оленьи взгляды бодрили лучше кофе. Она плотно закрыла за собой дверь в загон и принялась за работу. Сбоку медленно, но неотвратимо росла горка зеленого волокна.

Через пару часов конюх принес им с оленем завтрак: кашу для неё и зерно для него. Потом в конюшню стали проникать звуки дневной жизни: ученики выезжали лошадей, разговаривали и смеялись. Дина не останавливалась. Руки приобрели сочный зеленый оттенок, неожиданный для таких сухих стеблей. Пальцы ныли от монотонной работы. Когда Дина разгибалась вместо разминки, спина пугающе похрустывала.

Впадая в артизанский транс и двигая руками так быстро, что мозг не успевал понимать происходящее, она могла ни о чем не думать. Что она скажет отцу и бабушке. Как и какими словами расскажет о том, что связалась с полицией и решительно прекратила их долгие отношения с домом Волка, в такое сложное кризисное время. И самое главное: почему она здесь, уставшая и зеленая, пытается вернуть в человеческое тело какого-то полицейского, наперегонки с организованной преступностью и — что особенно возмутит отца с точки зрения бизнеса — абсолютно бесплатно. Из чувства благодарности или чувства вины? Или было что-то еще?

Ответа не было, только хриплый голос спрашивал из темноты автомобиля: «Когда нужно было тебя спасти, ты позвонила мне?»

Дина закусывала губу и продолжала ломать стебли.

Огромный стог кончился еще до полудня. Дина выдохнула и осознала, что многие вещи, такие простые в обычной мастерской, теперь грозили стать настоящим препятствием. Например, как выварить материал с щелочью, если у неё нет ни кастрюли, ни доступа к кухне? Измазав бумагу зеленью рук, она написала конюху письмо. Тот скривился, но обещал помочь.

— Ночью приходите, госпожа, — буркнул он недовольно. — Сейчас на кухне народу много. А золу я вам из печки нагребу, вместо щелочи используете.

Вымыв руки ледяной водой и потерев их щеткой, Дина вернулась в конюшню. Заглянула к оленю — тот был все так же печален, но рана от укуса вроде бы заживала. Тогда, чтобы не терять время даром, она села за вязание.

«Сделаю кофту и оставлю веревочки. Так, чтобы можно было надеть спереди, а на холке завязать», — решила она, гоня от себя ассоциации с больницей для душевнобольных. Там вроде бы тоже завязки на спину крепили.

День пролетел незаметно. Магия помогала Дине вязать быстро и ловко. Нитки струились сквозь её мозолистые пальцы; к ночи на неё смотрело полотно с вывязанным очертанием оленя. Дина не могла объяснить, зачем сделала рисунок, руки сами плели узор.

Уже в сумерках конюх отвел её на кухню, где в больших котлах готовили кашу для жеребят. Это было то, что нужно. Она высыпала ведро золы в один из котлов и добавила волокна крапивы.

«Настоящая ведьма», — саркастически хихикнула она про себя, убирая растрепанные волосы в пучок и стараясь не замечать дикую усталость. Магия обета помогала держаться на ногах, но тело все равно ломило.

Голоса с улицы заставили Дину вздрогнуть.

— … вчера какая-то скотина эту сумку пыталась вырвать, — рассказывал женский голос, низкий, прокуренный. — Мой сын догнал его и отобрал. Он у меня здоровенный вымахал уже, чуть не пришиб воришку-то.

— А может, пусть бы и пришиб, нечего у приличных людей последнее забирать. Что там правительство говорит? — ответил второй голос, высокий и молодой.

Дверь на кухню отворилась, и внутрь зашли две женщины в рабочих платьях. Дина, в последний момент нырнувшая под стол, вжалась в стену, надеясь, что её не заметят.

— Муж всю неделю вечера проводит у Парламента. А результат-то какой? Сказок каких-то рассказали, а долги по зарплатам все равно не выплатили…