Живые нити

— Так её же этот принес… — сиделка замерла, подбирая слово. — Поклонник. Он приходил постоянно, разговаривал с господином про алхимию. Попросил подписать книги его авторства. Приятный молодой человек, высокий такой, статный красавец.

Алек замер, боясь спугнуть мысль. Сиделка потерла руками лицо, вздохнула.

— Где-то месяц назад он пришел в гости, долго говорил с господином, но я за ними не следила. Потом я напоила его чаем и пожаловалась, что господина мучает бессонница. И вот он принес подушку, сказал, это семейная реликвия. Я отказывалась, дорогая вещь все-таки, но он как-то меня уговорил. Артефакт и правда помог! Господин стал так хорошо засыпать…

— Когда принесли подушку?

— Дней десять назад, тогда он последний раз приходил…

Алек сжал подушку рукой, на ощупь она была будто бархатная, рельеф ткани и вышивки не чувствовался вовсе. Алек мысленно пробежался по списку похищенных из дома Дайвари артефактов.

«Подушка Несбыточных Снов. Чтобы видеть во сне свои мечты. Дорогая безделушка».

А о чем еще мог мечтать старик, потерявший разум и бесконечно скучающий по умершей дочери?

— Вы можете описать поклонника, который приходил? — спросил Алек, стараясь не глядеть на золотую нить, блестящую под дверью. Интересно, что он сам бы увидел?

— Конечно, он был здесь много раз. Такой очаровательный, вежливый парень. Волос коричневый, светлее, чем у вас. Очень увлечен работами господина, постоянно носил с собой книги по алхимии.

— Как его зовут?

— Фамилию я не знаю, не уверена, что он говорил, — она задумчиво склонила голову на бок. — А по имени он Маттиас.

Глава девятнадцатая

Дина работала до поздней ночи и рухнула в кровать уставшая, опустошенная. Единственным утешением была белая рубашка, небрежно брошенная на столе, будто бы светящаяся в темноте. Вышивка получилась тонкой, затейливой; белая нить, как живая, то терялась на ткани, сливаясь с полотном, то наоборот представала во всей красе, объемная, сочная. Каждый раз открывая глаза, Дина невольно натыкалась на её белоснежный отблеск и улыбалась.

На завтрак она не спустилась. Теперь, когда Дина успокоилась и отвела душу в работе, то стала казаться себе неприятной и глупой предательницей. В своих собственных глазах она проиграла во всех спорах, даже в тех, где будто бы ушла победительницей. Самые родные люди не услышали ее, а все попытки что-то исправить пошли прахом. Она на чем свет ругала себя за излишнюю самоуверенность и скрытность, пыталась уговорить себя помириться с родителями, посы́пать голову пеплом и признать свою несостоятельность. Но упрямая гордость не давала сделать это: Дина безостановочно крутила в голове ту речь, которую могла бы сказать отцу в качестве извинений — но так, чтобы это звучало как взрослый продуманный монолог, а не как хныканье маленькой девочки. Получалось не очень. О бабушке не хотелось думать вовсе.

Чтобы отвлечься, Дина долго и упоенно наряжалась: молочная рубашка, чтобы подчеркнуть цвет кожи, пышная бирюзовая юбка, чтобы добавить свежести изможденному лицу. Уложила волосы в пучок с легкой небрежностью, подобрала серьги с жемчугом.

В итоге, когда она выскочила в коридор, завтрак уже кончился. Отец, поднимаясь по лестнице ей навстречу, буркнул: «Доброе утро» и прошел мимо, не задерживаясь. С таким трудом поднятое с самых низов настроение рухнуло обратно, будто на дно колодца.

«Он уже знает про скатерть или ему еще не сказали?» — задумалась Дина. — «Непонятно, какой исход хуже».

Она выпрямилась, нацепила невозмутимое выражение лица и спустилась в гостиную.

Лейла вышивала с закрытыми глазами. Рука с шелковой нитью порхала в воздухе так быстро, будто сестра тыкала в полотно в случайном порядке, но на ткани расцветали голубые, покрытые инеем цветы. Дина прокралась мимо и села в самый дальний угол. Служанка без лишних слов принесла ей полный кофейник и почти остывшую яичницу.

На третьей чашке кофе в открытом окне мелькнул силуэт, потом послышались тихие шуршащие шаги по гравию, и в окно заглянул Алек. Дина, сама не зная почему, занервничала: Алек был темнее тучи, и ничего хорошего это не предвещало.

— Привет, — сказал он. — Есть вопрос. Мне можно войти, или твоя семья будет против?

— Если это и есть твой вопрос, то ответа у меня нет, — Дина подкралась к окну. — Но ты все равно заходи. А лучше залезай.

Алек оперся рукой о подоконник, легко оттолкнулся и тягучим прыжком оказался внутри. Он двигался быстро, не по-человечески плавно.

— Магия возвращается?

— Да, с утра уже звериная чуйка заработала, — ответил Алек, зацепившись взглядом за Лейлу на диванчике. — Мы не помешаем?

Дина оглянулась на сестру, та даже не сбилась с темпа.

— Нет, если будем говорить тихо. Будешь кофе?

— Да.

Дина передала ему чашку и взялась за вторую. Алек задумчиво покрутил фарфор в руках и мрачно произнес:

— Дина, ты присядь и не волнуйся…

Она сразу заволновалась, поджала губы и стиснула чашку в руках.

— Что случилось?

— Сегодня ночью господин Гракх покончил с собой.

Чашка рухнула на пол и разбилась, окатив туфли черной теплой волной. Лейла вздрогнула, открыла глаза и с удивлением уставилась на Алека.