Живые нити

— Мы вас слишком балуем. Вы делаете, что хотите, абсолютно бесконтрольно! — бабушка драматично повела рукой. — Красавчик покрутил перед ней смазливой мордашкой, и всё, девчонка потеряла всякую бдительность. Нам нужно было постоянно следить за ней, спрашивать, куда идет и с кем. Наворотила дел, и теперь мы расхлебываем последствия…

— Почему ты говоришь так, будто Лейла — совсем несмышленая дурочка? — Дина пыталась говорить мягче, не провоцируя очередной виток скандала.

— Это не голословно, я сужу по её поступкам! И ей всего семнадцать, какое уж там понимание жизни в этом возрасте.

— Ты сама вышла замуж в семнадцать.

— Это не то же самое! Тогда было другое время, и я была другая, более взрослая.

— И этот твой поступок был очень мудрым и не принес никаких проблем, — Дина иронично изогнула бровь, и они с бабушкой наконец встретились взглядами.

— Ты сама еще глупенькая категоричная девочка, — неожиданно добродушно сказала Аиша, гладя её по руке. — Жизнь — не однотонное полотно, а полосатое. Бывают полоски темные, как ночь; бывают светлые, как солнечный свет. В моей семейной жизни было много белых полосок, хоть тебе и не хочется в это верить.

Дина поджала губы и заставила себя улыбнуться.

— Наоборот, мне очень-очень хочется в это верить, бабушка.

«Вот только не получается», — закончила она про себя, а вслух добавила:

— Не ругай Лейлу, ей нужна твоя поддержка.

— Ну я же не в лицо, — удивленно добавила Аиша. — Это я тебе, по секрету.

Дина хмыкнула, догадываясь, что буквально накануне вечером бабушка так же по секрету чихвостила её саму. Она пристально всмотрелась в лицо напротив: всё такая же кудрявая, но седая прядь касалась кожи, с каждым годом все глубже испещренной морщинами. Дина порывисто прижалась щекой к щеке.

— Возможно, судьба нашего рода — это несчастная любовь, — сказала бабушка так тихо, будто бы боялась, что их кто-то услышит. — Если почитать дневники наших предков, там много грустных историй. Мужчины приходят в наш род по разным причинам, часто из-за того, что больше нигде не нужны. Где это видано: не забирать невесту в свою семью, а самому брать фамилию дома и действовать в его благо. Вот и получается, что среди избранников встречаются и лодыри, и мошенники, и бандиты, и даже полицейские…

Дина закатила глаза. Она настроилась не продолжать этот спор и пропустила провокацию мимо ушей.

— Ну мама выбрала хорошего.

— Каспар — исключение из правил, — произнесла бабушка убежденно. — Никогда больше я таких мужчин не встречала и, видимо, не встречу. Возможно, поэтому она умерла такой молодой.

Дина сглотнула и отвела взгляд.

— Иди, не сиди со старухой, когда твоя помощь нужна в другом месте, — бабушка легонько хлопнула внучку по ладони. — Лейла у нас — такая нежная пташка, побудь с ней. Ты — наш столп спокойствия.

Дина сжала её руку на прощание и выскользнула из гостиной, закрыв за собой дверь.

Долго искать сестру не пришлось. Лейла сидела на лестнице, поджав босые пятки. На щеках еще виднелись разводы от черной туши, но она уже не плакала. Дина подошла, ступая медленно и аккуратно, будто боялась спугнуть тревожного зверька, и села рядом.

— Я все слышала, — прошептала Лейла. — Бабушка считает меня безрассудной и ветреной.

В её устах это прозвучало как самый страшный приговор.

— Всё зависит от точки зрения, — серьезно ответила Дина. — Я назвала бы твой характер легким, дружелюбным и харизматичным. Именно из-за него тебя любят все вокруг.

— И что толку? — Лейла сморщилась. — Я не ожидала, что меня можно так легко обмануть. Я считала, что читаю людей насквозь. Думала, что Маттиас правда влюблен в меня, понимаешь? Я и сама почти с ним…

— Что?

Лейла покраснела.

— Ну сама знаешь… Я влюбилась, он выглядел влюбленным, и я подумала, что может быть пора… Но он не настаивал, я решила, что у него серьезные намерения… Вот дура!

«А мог бы и воспользоваться ситуацией», — облегченно выдохнула Дина.

— Быть обманутой — не стыдно, — она положила руку на плечо и нежно нажала, заставляя Лейлу поднять на неё взгляд. — Этот Маттиас — коварный козел.

Сестра кивнула, но её глаза все еще напоминали щенячьи.

— Нужно сказать отцу, — лицо Лейлы стало таким кислым, что даже тарелка лимонов не могла бы с ней соперничать. Она поджала ноги еще сильнее, пряча их под пышную юбку. — Может, пусть бабушка скажет…

— Хочешь послушать бабушкину интерпретацию событий с легкой ноткой истеричной драмы? — Динины губы невольно растянулись в ироничную улыбку.

— Ох нет, ты права… Надо самой, — Лейла опустила голову на колени, помолчала, а потом неожиданно громко спросила. — Ты меня ненавидишь?

— За что?

— Мы никогда не обсуждали это с тобой, но я знаю про похищение, тогда, двенадцать лет назад. Я даже помню некоторые моменты, хотя мне было всего пять. Как тебя искали, как родители переживали. Мне тогда разрешали есть столько сладостей, сколько я захочу.

Дина печально усмехнулась.

— Бабушка рассказала?

— Отец. Когда мне исполнилось лет тринадцать, я спросила у него, почему мы не любим полицию, и он рассказал.