Живые тридцать сребреников

«Переезд» звучит как что-то серьезное, на самом деле это переход с личными вещами из маленького домика в одном коридоре в такой же по соседству. Подобные переезды можно совершать по нескольку раз в день… если кто-то рискнет. Из-за ответственности, закрепленной перед лицом комиссии по здоровью. Оттого незатейливое перемещение тела от одного партнерского тела к другому становилось важным событием, значимым для общества и потому им контролируемым.

И дело не в ожиданиях вышеупомянутых тел, не в сказанном учителем во время первого распределения: «Здоровая семья — здоровое общество, а чтобы создать достойную семью, необходим опыт» и «В самые активные годы человек обязан думать не о нормализации гормонального фона, а об учебе». Дело в том, что правила, если они существуют, должны выполняться. Правила, как известно, пишутся кровью. Во всяком случае, те, что остаются в веках. Их нарушение обязано караться. Тот же Вик: чего он достиг выходкой с трижды повторенным именем в списке?

Но и Сергей не всегда жил по правилам. К примеру, он тоже являлся нарушителем, потому что не трогал партнершу весь первый срок, хотя правила предписывали обратное. Для очистки совести спасение виделось в восьмом принципе «Ищи свой путь», это позволяло трактовать принцип о чистоте по-своему. А чтобы не влетело по самое не балуй, требовалось, чтобы никто не знал об этом. И только сейчас стал доходить непонятный в детстве шестой принцип: «Кто отгородится от окружающих — физические и душевные болезни съедят изнутри. Тепло убьет, холод обратит в камень, земля впитает, как воду».

Душевная болезнь звалась Мирой и приносила вполне физическую боль.

Неизвестно, будет ли что-то у Ганса с Мирой, или она проведет в жизнь вариант, как с Сергеем в первом партнерстве… Спросить, само собой, язык не повернется. Возможно, это к лучшему. Потому что у Сергея с Амелией все случилось. Не могло не случиться. Получить в активное пользование нечто живое, не только откликающееся, но и неудержимое в инициативе, оказалось выше глупого настроя, с которым Сергей подходил к дверям:

— Амелия, — репетируя, проговаривали губы, пока бездумно переставляемые ноги вели в новый дом. — Ты знаешь, как я люблю… нет, лучше так: знаешь, как мне нравится Мира, и как я не хочу ее потерять. Давай проведем эти три месяца просто друзьями.

Репетировал, репетировал, да не вырепетировал. Даже рта открыть не успел. Когда открыл, там уже хозяйничал юркий чужой язычок. Сергей еще в дом толком не вошел, двери за ним только затворялись, а налетевшей бурей уже опрокинуло, одежда полетела в сторону, и через миг на нем, словно визжащая от захватывающего дух восторга малявка на батуте, скакала с искаженным от переполнявших эмоций лицом дорвавшаяся до вожделенного смуглая черноволосая красавица. И попробовал бы кто возразить. Новая партнерша не принимала возражений.

И вообще. Возразить?! Мысли об этом мгновенно рассыпались в прах, их унесло штормом и развеяло над океаном новых ощущений, в котором утопило с головой и прочими частями тела, и упомянуты они, прочие, не зря, поскольку об их, этих прочих частей, собственных эмоциях Сергей не имел понятия. И тонуть (как он все же догадывался, но совершенно не представлял) оказалось божественно и невыносимо приятно. И он тонул. И топил. И удивлялся, что глоток воздуха в промежутках иногда вовсе не нужен, в полуобморочном состоянии исступления его заменяли новые, непредставимые прежде, движения — вглубь, вбок, вширь, внахлест, скручиванием или каким-нибудь другим столь же невообразимым раньше способом, жаркие, жадные, упоительные, и тогда открывалось второе дыхание, и жизнь оказывалась полна даже будучи пустой, или она такой только казалась, но казалась очень качественно, мощно и до умопомрачения роскошно. И Сергей вновь тонул, и вновь топил, утопая сам. И…

* * *

Жизнь с Амелией ничуть не напоминала предыдущий опыт. С утра будили не сияние и звук из стен, а нежные ласки. Или, как вариант, дерзкие. Предельно. Можно сказать, наглые. Иногда сознание отказывалось адекватно воспринимать буйство чужой фантазии. Происходящее было невероятно, иногда бестолково, часто безумно… но здорово. Оказывается, можно и так. Чудеса.

Одежду на территории дома партнерша волевым решением отменила. Если, по привычке или из вредности, случалось нарушить, следовало до изнеможения приятное наказание. По глазам постоянно било формами, принимавшими для Сергея изысканно-рискованные позы, полные бесстыжего великолепия. Из-за этого случались казусы. Стоило прозвучать звонку вызова, как поиски неведомо где (да где угодно, потому что где застало, там и…) сброшенных одеяний превращались в гонки на выживание. Заканчивалось все смехом и задержкой с ответом, но звонившие, как правило, все понимали. Они терпеливо ждали, сколько требуется, никто не выказывал недовольства, только плутовски ухмылялись или со снисходительной улыбкой качали головами. Мол, понимаем, сами были такими. Или, как вариант от сверстников, «сами такие».