Живые в эпоху мёртвых. Дилогия

— Ну не хочешь говорить, значит, не говори, — закончил разговор уголовник.

Смуглянка не духовник, не психиатр и не собутыльник, чтобы капаться во внутренних заморочках рефлексирующего милиционера. Пусть к батюшке Серафиму сходит. У того скорее всего найдется что-нибудь для угрюмого Иваницкого. Нахохленный бывший мент больше всего походил на старое огородное пугало, которое безрадостно торчит посреди цветущего луга.

«И чего ему неймётся?» — подумал Смуглянка. Но приятные мысли снова захватили его и увлекли от мрачного Иваницкого в будущее. Он уже мечтал о том, как построит в общине добротный деревянный дом, как они будут в нем жить с Людмилой и Сонечкой. Он будет много работать, и его семья никогда и ни в чем не будет нуждаться. У него с Людмилой еще будут дети. Их обязательно будет много. А он подарит им такое же детство, как было у него самого. Если даже Людмила не сможет родить ему детишек, то они обязательно возьмут к себе в семью сирот. И каждый день в его большом доме будет веселая суета и детский смех.

Они молча ели, думая каждый о своем. Счастливый Николай летал в облаках, улыбался своим приятным мыслям. Иваницкий вяло думал о том, что стоит сегодня по душам поговорить с попом и выяснить, что тут на самом деле происходит.

Сегодня Смуглянка осилил большую алюминиевую тарелку с громадным количеством каши да оладьями сверху привалил. Еще вчера Николаю казалось, что жрать такое количество еды может только гиппопотам, теперь, оказывается, он и сам мог посоперничать с гиппопотамом в объеме желудка.

Звон колокола призывал всех на утреннюю молитву. Люди с воодушевлением спешили в сторону деревянной церквушки. И не было среди них хмурых и неприветливых. Чем больше Смуглянка вглядывался в окружавших его людей, тем больше он проникался этим духом всеобщей радости. Здесь не было страха и обречённости, поселившихся в душах всего остального человечества. Это место действительно было тем замечательным островом спасения — островом истинно живых людей в океане эпохи мёртвых.

Смуглянку снова посетила предательская мысль о том, что это не может быть правдой. Ведь не может быть все так хорошо! Но он тут же придавил поганую мыслишку ногтем, как лагерную вшу. Каждому человеку обязательно хочется верить во все лучшее, прячась от назойливых сомнений и занудного предчувствия чего-то плохого. Николай был счастлив впервые за многие прошедшие годы. Он встретил свою половинку, рядом с которой был готов коротать весь оставшийся век, пока Бог не приберет их обоих. А жить он хотел именно среди этих людей, которые так радостно с ним здоровались и улыбались ему, хотя знали его чуть больше суток.

За счастливыми мечтами он не заметил, как пришел отец Серафим и начал утреннюю службу. Служил он прямо на улице. Смуглянка, как мог, повторял вместе со всеми молитвы, подтягивал грубым голосом песнопения и истово крестился. Людмила так и не появилась на общем молении. Но Смуглянку это нисколько не обеспокоило. Ему сейчас было так легко.

Сразу после короткой утренней проповеди и наставлений попа к Николаю подошел Илия.

— Коля, приветствую тебя. Надеюсь, что Господь послал мир и успокоение терзаниям твоим — поздоровался с ним интеллигентный общинник.

— Ты прав. Я себя уже другим человеком почувствовал.

— Вот видишь, как благодать божия тебя силой наполняет. Здесь каждый из нас счастье свое обрел. И каждый из нас готов делиться этим даром. Ибо преисполнены души благодатью божией.

Николай улыбнулся. То, что казалось ему еще позавчера бредом, наполнялось смыслом и проникало в него капля за каплей.

Смуглянка не заметил, как сзади подошел Андрий.

— Мир вам, люди христовы. Как ты себя чувствуешь, Николяша? — неожиданно уделил он особое внимание Николаю.

— Спасибо. Как заново родился.

— Вот это по-нашему, — одобрительной заулыбался в большущую бороду Андрий. — Ты, насколько помню, делу воинскому обучен и в оружии разбираешься?

— Есть такое. После срочки я в армии на войне контрабасил. А последние три года специальной подготовкой занимался.

— А не желаешь ты, друг любезный, греховные умения свои на дело богоугодное употребить?

— Так я всегда готов. Как пионер.

— Похвально. Сложного там ничего нет. Братья ночью целый грузовик с оружием и боеприпасами привезли. Оно с долгой консервации. Его в порядок привести нужно.

— Нет проблем. Нужен керосин или бензин, много ветоши, инструменты кой-какие.

— Это, мил человек, в кладовой возьмёшь. Там у нас много всего. Присмотри себе помощников. Я могу тебе это дело полностью доверить? Сам понимаешь, людей у нас на все не хватает.

— Ничего страшного. Я вон следователя с собой возьму и еще кого-нибудь.

Смуглянка весело подмигнул Иваницкому. Ему захотелось вытащить его из мрачной депрессии или хотя бы разузнать, что с ним случилось. Уж, слишком разительной была перемена в нем. Если еще вчера он был деятельным и резким, то сегодня сидел тихим и подавленным.

— Вова, поможешь мне?

— А что нужно делать? — переспросил он.

— Расконсервация. Оружие будем чистить.

— Чистить, так чистить, — безразлично отозвался Иваницкий.