Живым не брать

Посидеть так, как сейчас сидели на берегу дикой реки рыбаки — крепкие хмурые мужики, за спинами которых темнела стена дремучего таинственного леса, — Максу так и не довелось. Но он еще не терял надежды побывать в далеких краях, увидеть пальмы и пенный океанский прибой. Эта надежда окрепла, когда он взял в руки тугие пачки денег и представил, что на такие бабки можно купить все, что будет угодно душе — бабу, паспорт, сменив в нем фамилию на новую; уехать за границу, пока о нем здесь окончательно не забудут. И вот хрен его дернул подойти к рыбакам. Впрочем, хрен этот именовался голодом, который он не мог одолеть. Желудок сводило так, что в глазах темнело, особенно когда до ноздрей долетел запах ухи. И теперь все под вопросом — удастся ли деньги, которые он так ловко припрятал, использовать с толком и целесообразностью. Неужели эти двое так и дотащат его до неизвестного ему Поречья и сдадут ментам на опознание? Тогда ради чего он стрелял в людей, а потом рвал пуп, стараясь уйти подальше от гарнизона через глухие леса и болотные топи?

Впрочем, Макса ни на минуту не оставляла мысль о побеге. Но просто так, улучив момент, пытаться вскочить и скрыться во тьме, было бессмысленной глупостью. Руки, туго стянутые ремнем за спиной, — аргумент убедительный: добраться до ближайшего населенного пункта и шагать по глухим местам со связанными руками, без оружия и еды — равносильно самоубийству. Тем более что и само появление его на людях в таком виде не обещало ничего хорошего. За то время, которое он бродил по таежным трущобам, милиция наверняка оповестила не только область, но, возможно, раззвонила о нем на всю Россию.

Суки! Во суки!

Макс ругался и сам не знал на кого — на милицию или на рыбаков, которые его без труда повязали, а скорее на тех и других — всех, кто ломал его планы на будущее.

Выбрав все снасти и выгрузив добычу в лодку, рыбаки перевели в нее Макса, запустили мотор, и суденышко, полное рыбы, понеслось вниз по течению, таща за собой белопенный след. Они мчались по реке не менее получаса, когда Максу пришла в голову спасительная мысль.

— Мужики, — жалобным голосом попросил он, — будьте людьми, подойдите к берегу. У меня живот крутит… Сейчас прорвет…

— Что делать? — вполголоса спросил Бородатого его напарник. — Высадишь и развяжешь, а он убежит. А так ему что, я штаны снимать буду?

— Высадим, — столь же тихо ответил Бородатый. — Хрен с ним, пусть бежит. Не убивать же его. А я давно себе макарыча завести хотел.

Максу развязали руки. Лодка подошла к берегу.

— Вон, иди в кусты.

Макс понял — эти преследовать его не будут. Он сделал два осторожных шага, не зашуршав кустами, проскользнул на полянку.

Впереди темнел длинный пологий спуск, за которым в слабом свете уходившей луны рыбьей чешуей поблескивала лента реки.

На миг, задержавшись на месте, Максим прислушался. Ничто не нарушало ночной тишины.

Чуть пригнувшись, чтобы голова не маячила над кустами, Макс что было сил побежал вниз по склону к дальней излучине реки, блестевшей вдали.

Он бежал до тех пор, пока полностью не обессилел. У самого берега остановился. Оглянулся туда, откуда только что смылся.

Макс опустился на траву, растянулся в рост. Он ликовал. Вся дурацкая история с ухой и рыбаками обошлась ему слишком легко. Пропавший пистолет можно не считать большой потерей. У него оставалось куда более грозное оружие — автомат и боеприпасы к нему.

Пройдя километра полтора, Макс споткнулся о невидимую во тьме корягу. Едва устоял на ногах, но подметка тут же оторвалась, и ботинок стал походить на крокодила, открывшего голодную пасть.

Макс грязно выругался. Он ожидал чего угодно, но не такой подлости со стороны обуви, которую для армии должны делать с удесятеренной прочностью.

Он сел, разулся и стал разглядывать ботинок. Для начала оттянул подметку, слегка подергал. Но этого оказалось достаточным, чтобы она отделилась от верха до самого каблука. Нитки, крепившие ее, давно сгнили.

Думать о том, чтобы починить башмак, не приходилось. Идти дальше в одной обутой ноге было бы неудобно, да и не имело смысла.

Макс расшнуровал целый ботинок, потом стянул его с ноги и вместе с порвавшимся зашвырнул в Аркун.

Негромкий плеск воды известил о том, что река приняла его дар.

Дальше Макс двинулся босиком. Трава, покрывавшая пологую полосу берега, еще недавно выглядела мягкой и пушистой, но на деле оказалась щетинисто колкой.

К утру Макс по берегу добрел до места, откуда хорошо просматривался створный знак, служивший ему ориентиром для поиска тайника. Ноги болели не только от усталости. Несколько раз он спотыкался о камни и ободрал о них кожу на суставах больших пальцев. Ссадины саднило. Голова кружилась. Должно быть, его обессилили острые переживания, связанные с неожиданным пленом. Слишком много адреналина выплеснулось в кровь, и сейчас его нехватка оборачивалась душевной опустошенностью и мышечной слабостью.

Добравшись до тайника и убедившись, что его богатство — деньги и автомат остались нетронутыми, Макс окончательно утратил силы.