Жизнь Большой Реки

— Москиты! Дон Виктор! Попробуй-ка так, как ты сейчас стоишь, в одних плавках, выйти на веранду. Если вытерпишь там полчаса, выбирай любую из моих лучших удочек. Я подчеркиваю: это здесь, в дельте. А что же там, на альто Парана?!

Профессор корчился от смеха на тахте.

Все говорили одновременно. На мою бедную голову обрушилась лавина всевозможных предостережений насчет реальных и надуманных тропических напастей.

Я пробовал защищаться, напомнил, что у себя на родипе, в Польше, еще перед войной, в студенческую пору, именно на байдарках я исходил все мало-мальски значительные реки и что я даже завоевал рекорд по числу проплытых километров. Этот довод был встречен язвительными насмешками. В Польше? В Европе? Но не в тропиках же! Не на альто Парана! Парана! Парана!

Кто-то справедливо заметил, что ведь в одиночку я не поплыву и что наверняка мне не найти спутника для такого путешествия. И что другого такого локо встретить трудно. Именно тогда было произнесено слово «локо», или попросту безумец.

Наконец мне все это надоело, и я выступил с пламенной речью:

— Вы отвратительные обыватели! Тоже мне спортсмены воскресного дня! Островитяне… моторизованные! Без бензинового смрада, без холодильника, без удобной кровати вы свою жизнь не в состоянии представить. Пугаете меня тем, чего сами не испытали.

Слушайте, я не только поплыву, не только не дам всем гадам пожрать себя, но и появлюсь здесь, у этого домика, день в день и час в час, о котором заранее объявлю. Готов держать пари…

— Пари! — Хуан сорвался с места, словно выброшенный пращой, схватил мою ладонь и уже не отпускал ее. — Пари! Принимаешь пари?

— Принимаю!

— Пари на ящик шампанского! На двенадцать бутылок… французского шампанского! Согласен?

Дело принимало серьезный оборот. Для моего кармана — это риск солидный. Хуан все еще не выпускал моей руки. Я предложил дополнительное условие:

— Видите ли, там, в верховьях, в сельве, на быстринах и водопадах, мне думается, очень здорово и очень интересно. Но вместо того чтобы в свое удовольствие охотиться и рыбачить там, я должен быть рабом пари? Спешить как сумасшедший, чтобы заполучить дурацкий ящик с шипучкой? Тогда вы и в самом деле имели бы право назвать меня безумцем! Предлагаю вот что: на Игуасу и верхней Паране я буду хозяином своего времени, буду плыть столько, сколько мне надо, и задерживаться там, где и когда захочу. А доплыв до средней Параны, до города Корриентес, допустим, я отправлю вам телеграмму, сообщив день и час, когда прибуду сюда. Чтобы у вас было время заморозить эту шипучку! Мы разопьем ее здесь, и я уверен, что за ваш счет. На такое пари я готов. Тогда будет и путешествие и спортивный рекорд.

Профессор выпрямился во весь свой двухметровый рост и с серьезной миной разнял наши руки. Пари было заключено.

И тогда, наклонившись и глядя на меня прищуренными желтыми глазами, хозяин процедил по-польски:

— Сказано — сделано!

— Сказано, профессор, и будет сделано!

До самого утра я не мог заснуть. Голова была полна раздумьями и заботами, связанными с намеченным путешествием. Следовало поторопиться: кончался ноябрь, а самый неприятный, самый жаркий месяц там, под тропиком, — это январь.

КОМПАНЬОН И СНАРЯЖЕНИЕ

КОМПАНЬОН ОТЫСКИВАЕТСЯ В… ТАНЦЕВАЛЬНОМ ЗАЛЕ. — НЕДОСТАТКИ И ДОСТОИНСТВА СУДНА, ТО ЕСТЬ РАЗБОРНОЙ БАЙДАРКИ, — СПЕЦИАЛЬНО СПРОЕКТИРОВАННАЯ ПАЛАТКА ДЛЯ ТРОПИКОВ

_____

Найти компаньона действительно оказалось нелегким делом. Естественно, я предпочел бы иметь своим спутником земляка, ну и… чтобы он был помоложе меня. Ведь в перспективе нам предстояло работать веслами в течение довольно долгого времени. Желающих, однако, не находилось. Я уже обдумывал отчаянный шаг: дать объявления в газетах. И вдруг словно выигрыш в лотерее. И где — в танцевальном зале!

Я вертелся в суматохе бала, устроенного польской колонией. Веселье было шумным, оркестр наяривал куявяк[17] вперемежку с аргентинским танго и бразильской самбой.

А за столиком с бутылкой коньяка и остывшим кофе сидел в одиночестве пожилой человек с выражением страшной скуки на лице. Я видел его первый раз. Англичанин? Голландец? Я не выдержал и заговорил с ним по-испански:

— Сеньор! Все веселятся, а вы такой грустный…

Он поднял на меня светло-голубые глаза и отрезал на чистейшем польском языке:

— А в чем дело?

Я слегка смутился. Но он как ни в чем не бывало продолжал:

— Садитесь. Я знаю вас, мне довелось быть однажды на вашей лекции. Я слышал, что вы ищете компаньона для плавания на байдарке по рекам Игуасу и Паране. Если место еще вакантное, я охотно отправлюсь с вами.

Пораженный неожиданным предложением, я задал довольно глупый вопрос:

— А плавать вы умеете?

— Плаваю я хорошо.

— Стреляете вы тоже хорошо?

Он долго смотрит на меня чуть прищуренными, немигающими глазами. Мне все ясно, я знаю такие глаза, они хорошо целятся.

— А ваша профессия?

— Моряк.

И сразу же, посветлев, с милой улыбкой поясняет: