Жизнь Чака

- А это любопытно, знаешь ли, - сказал Гас. – Беспокойство – вот, что мы все испытываем в первую очередь. Нам нужны ответы. Люди пошли в Вашингтон, чтобы протестовать. Помнишь, как они свалили ограждения перед Белым Домом, а тех студентов подстрелили?

- Ага.

- В России свергли правительство, а между Индией и Пакистаном случилась Четырёхдневная Война. А ещё вулкан в Германии – ради Христа! – в Германии! Но мы постоянно говорим друг другу, что нас-то пронесёт, но что-то не похоже, а?

- Не похоже, - согласился Марти. Хотя он только недавно поднялся с кровати, он чувствовал себя усталым. Очень усталым. – Не пронесёт, а разорвёт.

- И потом ещё эти самоубийства.

Марти кивнул.

- Фелиция наблюдает это каждый день.

- Дума, самоубийства скоро сойдут на нет, - сказал Гас, - и люди просто будут ждать.

- Ждать чего?

- Конца, дружище. Конца всего. Мы уже прошли через все пять стадий горя и печали, неужели ты не видишь? А теперь приближаемся к последней. Смирению.

Марти ничего не сказал. Нечего тут было сказать.

- Теперь уже всем всё до лампочки. И вот это… - Гас повёл рукой. – Пришло не пойми откуда. Я хочу сказать, мы и так знали, что окружающая среда летит псу под хвост – думаю, даже эти правые* (политическая партия или система, придерживающаяся мнения, что все процессы происходят естественным путём) психопаты втайне в это верили, - но кто ожидал такого количества дерьма, и чтобы всё сразу. – Он посмотрел на Марти почти умоляюще. – И сколько нам осталось? Год? Четырнадцать месяцев?

- Да уж, - сказал Марти. – Хреново.

Кажется, это единственное подходящее слово.

Над головой они услышали гудящий звук и посмотрели наверх. В эти дни крайне редко можно было увидеть большие реактивные самолёты из муниципального аэропорта, летающие туда-сюда, но сегодня по небу летал маленький самолётик, он неуклюже кружился в вышине, извергая из своего хвоста белый след. Самолётик крутил петли, кренился, взлетал и спускался, а дым (или ещё какая химическая дрянь) формировался в слова.

- Ух ты, - сказал Гас, вытягивая шею. – Самолёт, который пишет в небе. Не видел ни одного с тех пор, как был пацаном.

«ЧАРЛЬЗ» - написал самолётик. Затем – «КРАНЦ». А потом, - ясное дело – «З9 ЗАМЕЧАТЕЛЬНЫХ ЛЕТ». Имя уже начало расширяться и распушилось, как облако, когда самолётик написал: «СПАСИБО, ЧАК!».

- Какого хрена? – изумился Гас.

- Вот и я о том, - согласился Марти.

***

Он пропустил завтрак, так что по возвращении домой Марти разогрел в микроволновке один из своих замороженных обедов – пирог с курицей от «Мари Каллендер»* (сеть ресторанов в США), довольно вкусный, кстати, и понёс его в гостиную, чтобы посмотреть телевизор. Но настроиться он смог только на два телеканала, которые показывали фотографию Чарльза «Чака» Кранца, сидящего за своим рабочим столом, с шариковой ручкой в руке, застывшей в вечной готовности. Марти пялился в экран, пока ел свой пирог с курицей, а потом выключил эту идиотскую электронную коробку и вернулся в постель. В этом, казалось, было больше смысла.

Он проспал почти весь день, и хотя у него не было о ней снов (во всяком случае, как он помнил) Марти проснулся с мыслями о Фелиции. Ему хотелось увидеть её, и когда он к ней придёт, то спросит – может ли он переночевать у неё. Может, даже остаться навсегда. Никто не ожидал, что будет так хреново, сказал Гас, причём навалилось всё сразу. И если это и правда конец, Марти не хотел бы встречать его в одиночестве.

Харвест Эйкрз, маленькая аккуратная застройка, где теперь жила Фелиция, находилась в трёх милях отсюда, и Марти решил не рисковать ехать туда на машине, потому он влез в свои тренировочные брюки и кроссовки. Для прогулки это было прекрасное послеполуденное время, ближе к вечеру, небо всё так же безупречно чистое, и множество людей снуёт по округе. Некоторые даже выглядели так, будто наслаждаются солнечной погодой, но большинство глядели себе под ноги. Разговоров было мало, даже между гуляющими парочками и трио.

Все четыре магистрали по Парк Драйв – одной из самых оживлённых улиц в восточной стороне города, - были забиты и переполнены автомобилями, большинство из них пустые. Марти протиснулся между ними, и на другой стороне встретил пожилого мужчину в твидовом костюме и гармонирующей с ним фетровой шляпе. Мужчина сидел на бордюре и выбивал свою курительную трубку в сточную канаву. Увидел, что Марти на него смотрит и улыбнулся.

- Просто немного отдыхаю, - сказал он. – Я ходил к центру города, чтобы посмотреть на провал и сделать пару фото на свой телефон. Думаю, что репортаж какого-нибудь местного телеканала был бы интереснее, но, похоже, с эфирами покончено. Если не считать, конечно, фотографий с тем парнем – Кранцем.

- Да уж, - сказал Марти. – Теперь от Чака не отделаться. Есть мысли о том…

- Не-а. Я спрашивал уже более двух дюжин людей. Никто не знает. Наш непонятный Кранц появился словно Оз во время Апокалипсиса.

Марти хохотнул.

- Куда держите путь, сэр?