Жизнь для Венгрии. Адмирал Миклош Хорти. Мемуары. 1920—1944

В восемь часов вечера мы отправились в обратный путь. На платформе в Клессхайме я видел Гитлера в последний раз перед тем, как он покончил с собой в бункере рейхсканцелярии, избежав тем самым земного суда.

Наш поезд надолго задерживался в Зальцбурге и Линце. Я был не намерен возвращаться в Будапешт до того, как завершится оккупация. На следующее утро после нашего отъезда, в пути, посол фон Ягов пришел с известием, что его отзывают и что его преемник также едет в этом поезде и он хочет, чтобы его мне представили. Он оказался не кем иным, как Эдмундом Веезенмайером, который находился в Будапеште несколько последних месяцев. Он исполнял не только обязанности посла, но был полномочным представителем рейха. Я рассказал господину Веезенмайеру о том, как я смотрю на оккупацию своей страны. Он уверил меня, что его целью было выполнять свою миссию в полном согласии со мной. Насколько далеко он зашел в своих действиях, следуя данным ему инструкциям, и какие необратимые изменения были следствием его инициативы в последующие несколько месяцев, судить не мне. Для меня он был последним арбитром, представлявшим нацистское правительство, о чем я и сообщил позднее в Нюрнберге.

Еще когда мы только были на пути в Венгрию, доктор Веезенмайер начал обсуждать вопросы формирования нового правительства, во главе которого он хотел видеть бывшего премьера Бела Имреди. Это не подлежало обсуждению.

В Венгрию были введены одиннадцать дивизий, среди которых были и танковые; сама оккупация прошла без серьезных инцидентов. Наша общественность, даже наши офицеры и солдаты, вряд ли имела какое-либо представление о так называемой «дружбе и братстве по оружию», за этими лозунгами зияла пустота. К тому же основная часть наших войск находилась на Восточном и Юго-Восточном фронтах, и не было никого из командования, кто был вправе отдавать приказы.

Премьер-министр Каллаи встретил меня на вокзале, и, пока мы ехали к дворцу, он быстро пересказал мне, что происходит в Будапеште. Гестапо арестовало девять членов верхней палаты и тринадцать – нижней; они захватили штаб-квартиру полиции и реквизировали отель «Астория» для своих нужд. Когда мы подъехали к дворцу, мы увидели у дворцовых ворот немецкую охрану.

На встрече Коронного совета, который был немедленно созван, я кратко сообщил правительству о произошедших в Клессхайме событиях. Вслед за мной выступили лица, сопровождавшие меня. Чатаи, который разговаривал с Кейтелем, заявил, что немцы настаивали на том, чтобы регент не подавал в отставку; в противном случае они намеревались предоставить свободу действий в Венгрии словакам, хорватам и румынам. Гици, встречавшийся с Риббентропом, и Сомбатхейи, который также говорил с Гитлером, подтвердили это.

Каллаи поблагодарил меня от имени правительства и всей нации за спасение высшего командования нашей национальной армии. Он горячо просил меня не оставлять мой пост, какое бы давление на меня ни оказывалось. Мне доставило большое удовольствие слышать его, он подтвердил важность тех аргументов, которые я выдвигал в Клессхайме. Когда Каллаи выступил с просьбой принять отставку его правительства, я уверил его, что пойду на это, если только меня заставят это сделать, так как он всегда пользовался моим неограниченным доверием. Мы все прекрасно знали, что тяжелые времена еще впереди. Каллаи и его семья избежали ареста, перейдя по подземным туннелям, сохранившимся со времен турецкого господства, в наши апартаменты во дворце, откуда его уже одного вывез в своей машине турецкий посланник. Граф Иштван Бетлен также смог уйти от секретной полиции, которая была послана арестовать его. Министр внутренних дел Керестеш-Фишер и его брат, бывший глава военной канцелярии, были арестованы 20 марта.

Мне удалось отклонить предложение Веезенмайера о назначении Имреди на пост премьер-министра на том основании, что этот лидер небольшого ультраправого крыла оппозиции не имеет поддержки в стране. Более сложной задачей было найти кандидата, которого одобрил бы Гитлер и который в то же время был бы приемлем для нас. Мы подумывали о создании правительства, состоявшего из гражданских служащих, но немцы отказались принять этот план и настаивали на формировании парламентского правительства. Мой выбор в итоге пал на нашего посла в Берлине генерала Дёме Стояи. Он присутствовал на переговорах в Клессхайме, прожил много лет в Берлине и был у Гитлера персоной грата. 23 марта я принял присягу новых членов кабинета. Стояи стал премьер-министром, а также занял пост министра иностранных дел. Его заместителем стал Енё Рац. Андор Ярош стал новым министром внутренних дел, Лайош Ременьи-Шнеллер – министром финансов, Лайош Сас – министром промышленности, Антал Кундер – министром торговли и транспорта, Бела Юрчек – министром сельского хозяйства, Иштван Антал – министром юстиции и образования, Лайош Чатаи – военным министром. Рац, Ярош и Кундер принадлежали к партии Имреди; Ременьи-Шнеллер, Сас, Юрчек и Антал были членами правого крыла правительственной партии.