Жизнь для Венгрии. Адмирал Миклош Хорти. Мемуары. 1920—1944

Представление о том, насколько пострадал Будапешт, можно получить из послания посольства Швейцарии в министерство иностранных дел в Берн, пересланное в конце марта 1945 г.

«Половина города, по предварительным оценкам, лежит в развалинах. Некоторые кварталы, как свидетельствуют сами русские, пострадали больше, чем Сталинград. Набережные вдоль Дуная, мост Эржебет и Цепной мост полностью разрушены. В районе Королевского дворца, сожженного до основания, не осталось практически ни одного целого строения. Стены Коронационного собора обрушились. Здания парламента сильно повреждены, хотя фасад все еще цел. Гостиницы „Ритц“, „Венгрия“, „Карлтон“ и „Геллерт“ в руинах. Часть зданий Банка и Национального казино уничтожены пожаром»[100].

Возможно ли описать наши чувства во время последних недель нашего заключения в замке Хиршберг? Помимо беспокойства о доме, чувства тревоги за наших друзей и близких, мы не переставали думать о нашем сыне и о нашей будущей судьбе. Нам повезло, что мы не знали до последнего момента о приказе Гитлера расправиться с нами до прихода американцев, чтобы никто не узнал имена заключенных в Вальдбихле. По-видимому, командир эсэсовцев был готов выполнить этот приказ. Только благодаря усилиям генерального консула Хелленталя в Монако, второго человека после министра иностранных дел, который поддерживал с нами связь и которому мы всегда были признательны за его ходатайства, когда мы в этом нуждались, казнь была отложена. За два дня до прихода американцев эсэсовцы и гестаповцы, включая их командира, переоделись в гражданскую одежду и бежали.

1 мая 1945 г. передовые части американской армии вошли в замок Хиршберг. Мы верили, что придет час нашего освобождения.

Глава 22 Приход американцев

Мы ошибались. Мир настолько выбился из колеи, что требовалось время для восстановления утраченного равновесия, хотя бы самого относительного. Военные действия закончились, но воздействие пропаганды все еще давало о себе знать. Была допущена слишком большая несправедливость, совершено слишком много злодеяний, и люди были не готовы подавить чувство мести и не требовать наказания. Победители старались не видеть того факта, что Советы также совершили множество преступлений против человечности. Это пакт с Гитлером[101]; участие в разделе Польши[102]; война с Финляндией, насилие над народами республик Прибалтики[103].

В случае с Венгрией ее преступление состояло в том, что она признавала Советский Союз тем, кем он был для нее на самом деле, – непримиримым врагом. После поражения Польши, а затем неудачного нападения Германии на Россию коммунистическая угроза все ближе подступала к нашим границам, представляя опасность для всей Юго-Восточной Европы. В наше время в мире совсем немного осталось тех, кто продолжает верить в мудрость и справедливость плана Моргентау[104]; решений Тегерана, Ялты и Потсдама, Парижского мирного договора 1947 г., заключенных под давлением Советского Союза и предусматривающих защиту только советских интересов и не принимающих во внимание интересы других стран. То же касается методов денацификации и демилитаризации и, в итоге, судебных процессов победителей над побежденными. Трудно было представить, что немцы и японцы спустя семь лет после окончания войны будут рассматриваться в качестве союзников свободных наций, в 1945 г. такое предположение посчитали бы плодом больного воображения. Я не чувствую ни потребности заявить: «Я вам говорил об этом», ни высказаться о горьком опыте, который я обрел. Я скорее удивляюсь и поражаюсь непредсказуемости человеческой природы.

Три американских генерала, которые появились первого мая 1945 г. в замке Хиршберг, были: командир 36-й дивизии 7-й армии, его начштаба и его начальник артиллерии. Они произвели на меня очень благоприятное впечатление; они выразили желание познакомиться с моей женой и пригласили нас на чай. Американские части вошли на следующий день.

Во второй половине дня пришел американский полковник, вежливый и корректный, и сообщил, что генерал Александр Патч, командующий 7-й армией, желает видеть меня и приглашает прибыть к нему в штаб. Без малейшего сомнения я собрал свои вещи, которые могли потребоваться мне на ближайшие несколько дней. Мы направились через Аугсбург в Гёппинген и прибыли туда в 9 часов вечера. Я долго ждал генерала Патча и уже начал испытывать беспокойство.