Жизнь графа Николая Румянцева. На службе Российскому трону

Павел Петрович, испытавая горечь от смерти великой княгини, о которой сочувственно говорили некоторые царедворцы, дескать, великая княгиня «была одарена редкими достоинствами ума и сердца, со временем она могла бы сделаться достойной помощницей августейшего супруга», прочитав письма Андрея Разумовского к Наталье Алексеевне, долго не мог успокоиться, потрясенный чудовищным преступлением ближайшего друга. «Моя обожаемая и дорогая Наталия! – читал Павел Петрович записку Андрея Разумовского. – Я посылаю тебе записку, потому что мне кажется, что прошла целая вечность с тех пор, как мы расстались, хотя я знаю, что прошло всего три часа, как я покинул твои объятья… Я люблю тебя все больше и больше, и даже слишком сильно. Так нельзя мужчине любить женщину. В нашем любовном гнездышке я почувствовал себя живым в первый раз. Здесь, в Царском Селе, ты мне показала, что Божий рай существует на земле…» Дальше читать Павел Петрович был бессилен, слезы заслонили последующие признания бессовестного друга, предавшего и растоптавшего его первую любовь, первый брак. Потому он быстро утешился, услышав от матери о ее предложении о повторном браке. Нужен наследник, говорила она, и Павел это прекрасно знал.

17 и 18 апреля 1776 года из Царского Села Екатерина II подробнейшим образом известила барона Гримма о событиях последних дней, а в заключение писала: «Думаю, что если эти события не произведут расстройства в моей нервной системе, то, стало быть, ее ничем нельзя расстроить. Спустя двадцать четыре часа после смерти великой княгини я, ради своего спокойствия, послала к великому князю принца Генриха; он пришел и не покидал его. Он довольно твердо переносит свое тяжкое горе, но сегодня у него лихорадка. Тотчас после смерти его супруги, я его увезла и привезла сюда. Sic transit gloria mundi! (Так минует слава света!)».

Часть третья Участие братьев Румянцевых в судьбе великого князя

1. Еще одна невеста – принцесса Вюртембергская

После неудачного брака великого князя и трагической кончины великой княгини Натальи Алексеевны Екатерина II снова вспомнила о бароне Ассебурге, перебирала в памяти его подробные письма о немецких принцессах. Еще тогда она отметила принцессу Вюртембергскую, которой было всего лишь 9 лет, срок ее еще не пришел, но сейчас-то она подросла, ей уже должно быть около семнадцати…

Прибывший в Петербург прусский принц Генрих вручил Екатерине II письмо прусского короля Фридриха от 18 марта 1776 года, в котором было сказано, что он принужден «изумляться издали вашему славному царствованию и предоставить моему брату изумляться вам вблизи», что он восхищается новыми законами, которые прочитал в переводе, ставит императрицу в один ряд с Ликургом, Солоном и Локком, от древних законодателей до современного английского философа, «с тою разницей, что эти мудрецы трудились для небольших обществ, а благодеяния вашего императорского величества становятся безмерными по обширному пространству провинций, над которыми простирается ваше правление». 10 мая 1776 года из Царского Села Екатерина II сообщила Фридриху о «печальнейшем событии»; «неожиданная смерть великой княгини моей невестки не переменила вдруг моего удовольствия на сильнейшую скорбь». Екатерина II благодарит Фридриха за то, что он освободил принца Дармштадтского от обещания жениться на принцессе, намеченной в невесты великого князя, избранная принцесса составит счастье великого князя. Тем более этот союз укрепит дружбу между Пруссией и Россией: «Союз с вами дорог мне, ваша дружба драгоценна мне». 2 июня Фридрих в письме Екатерине II «доверено» говорит о принцессе Вюртембергской и обещает, что она не причинит «вам малейшую печаль»: «Она молода и воспитана в величайшей простоте; ей не знакомы ни интриги большого света, ни лживые увертки, которые употребляются придворными, чтобы обманывать молодых, неопытных особ. Отдавая ее совершенно под покровительство вашего императорского величества, мы полагаем, что самым верным средством избежать ошибок, происходящих в молодости и недостатка опытности, в которые могла бы впасть эта молодая особа, было бы то, чтобы ваше императорское величество были так добры приставить к ней доверенную особу, которая бдительно следила бы за ее поведением до того времени, когда зрелый рассудок позволит предоставить ей действовать самой. Прошу извинения у вашего императорского величества, что вхожу в эти подробности, но я думаю, что лучше отвратить неприятности, чем предоставить эти происшествия случаю…» (Переписка Екатерины II с Фридрихом II // Сборник ИРИО. Год двадцатый. СПб., 1877. С. 354).