Жизнь графа Николая Румянцева. На службе Российскому трону

Часто при этих беседах Павла Петровича и Марии Федоровны присутствовали камер-юнкера, такие как Александр Куракин, Николай и Сергей Румянцевы, естественно, они не вмешивались в разговор великокняжеской четы, не полагалось по этикету, но и Павел Петрович, и Мария Федоровна доверяли своему близкому кругу, как они полагали, свои секреты. Они бывали и в Зимнем дворце, и во дворце Царского Села, в саду, в парке.

Весной 1777 года Мария Федоровна узнала, что забеременела, это был счастливый миг семейной жизни. Тут же она написала великому князю, советуясь, стоит ли сейчас известить императрицу о беременности или еще немного погодить, есть какие-то сомнения у акушерок. «Мой милейший муж, – писала великая княгиня Павлу Петровичу в апреле 1777 года, – матушка бранит меня за то, что я ничего не говорю ей о своем здоровье, и настойчиво желает, чтобы я что-нибудь сказала ей по этому поводу. Позволяете ли вы мне сообщить ей об имеющихся подозрениях, оговорив при этом, что это еще не наверно? Я боюсь, что если отложить сказать ей об этом, она узнает это от других. Прощай, дорогой и обожаемый муж, я страстно люблю тебя».

Но предположение о беременности вскоре подтвердилось, что подвигло Екатерину II подарить великокняжеской чете землю недалеко от Царского Села, поселение вскоре назвали Павловск и начали возводить первые здания дворцового комплекса, а Павел Петрович с радостью писал архиепископу Платону: «Сообщу вам хорошую весть, услышал Господь в день печали, послал помощь от Святого и от Сиона заступил: я имею большую надежду от беременности жены моей. Зная ваши сентименты ко мне и патриотические ваши расположения, сообщаю вам сие, дабы вы вместе со мною порадовались» (Шильдер. С. 109).

О разговоре со шведским королем Павел Петрович известил и Фридриха II, и Никиту Панина, который 5 июля написал ответное письмо. Получив послание Никиты Панина, Павел Петрович сообщает 29 июля 1777 года из Царского Села:

«С несказанным удовольствием получил ваше письмо от 5 июля. Повторение приятного нам никогда скучным не бывает; и так письмо ваше, содержащее знаки дружбы вашей ко мне, которой доказательства столь часто я имел, мне было весьма приятно, тем больше, что продолжение оной ко мне есть и будет всегда мне первым аттестатом у самого себя: такового существа привязанность моя к вам и притом вера к поступкам вашим.

Весьма приятно мне было видеть, что наслаждаетесь вы как хорошим здоровьем, так и присутствием родни вашей; сожалею только, что не могу я быть на месте князя Николая Васильевича, который к вам едет.

Выше я упомянул, что дружба ваша ко мне самый лучший для меня аттестат; сие самое приложу я к поведению моему с королем Шведским. Признаюсь, что мне не неприятно было видеть, что поступок мой в рассуждение его вам полюбился. Он от нас уехал в половине текущего месяца и уже прибыл к себе; но не думаю, чтоб он в нас и политике нашей сделал что-либо, а увидел, что тон французской человека не делает и задобрить не всегда может, а особенно где дело прямое, а не одни красивые слова и изящные фразы. Наша братья балуемся от того самого, что некому правды нам говорить; но при случае такого визита, какой он нам сделал, будучи ровный с ровным, правду скорее услышишь, а особливо как невпопад что сделаешь, а исправления надобно ожидать после; ибо всегда все лучшее толковать должно». Затем Павел Павлович высказал привычные фразы о правлении Екатерины II, которое непременно резко осуждал как неприемлемое: «Здесь у нас ничего нового нет, все чего-нибудь ждем, не имея ничего перед глазами. Опасаемся, не имея; смеемся не смешному и пр. Так судите, как могут дела делаться, когда они зависят от людей, проводящих всю жизнь свою в таковом положении, расстраивающем все».

Но уже в это время неудержимый в своих планах Григорий Потемкин резко раскритиковал Северный проект с Фридрихом II во главе и раскрыл преимущества проекта Южного, в который могут входить Австрия и Франция, доказывая, что именно с правителями этих государств надо наладить отношения. Екатерина II долго размышляла над предложениями своего фаворита, который ежедневно у нее бывал, принимал участие в правительственных советах, все больше его сторонников высказывались за эти перемены во внешней политике. И наконец пришла к тому же выводу: прусский король никуда не денется, родовые связи укрепили его союз с Россией, Австрия же в минувшую войну все время колебалась, то к России прильнет, то к Турции, в поисках выгоды для себя. А ведь в замыслах Петра Великого было покорить не только Север, но и Юг, ведь именно он отобрал у турок Азов, построил в Воронеже корабли, заложил Троицкую крепость на Таганроге. Поражения Петра Великого во время Прутской кампании 1711 года задержали его предприятия на Юге, но замыслы-то у него были великие, и сейчас, после победоносной войны с турками, пора осуществлять эти исторические планы, продолжая дело Петра Великого.