Жизнь Греции. История цивилизации

Между тем в Афинах царило возбуждение: в городе прошел слух, будто Александр погиб в битве на Дунае. Демосфен призывал к войне за независимость и с чистой совестью принимал персидское золото, используя его для продвижения своих планов. По его наущению восстали Фивы, убившие македонских чиновников, оставленных здесь Александром, и осадившие македонский гарнизон в Кадмее. Афины послали помощь фиванцам и приглашали Грецию и Персию объединиться против Македонии. Разгневанный тем, что казалось ему не страстью к свободе, но отъявленной неблагодарностью и вероломством, Александр со своей измотанной армией вновь вступил в Грецию. Достигнув Фив через тринадцать дней, он разбил высланное против него войско. Решать судьбу беззащитных Фив он предоставил их древним врагам: Платеям, Орхомену, Феспиям и Фокиде; те постановили сжечь город дотла, а его жителей продать в рабство. Надеясь преподать урок другим мятежникам, Александр утвердил этот приговор, но настоял на том, чтобы победоносные войска пощадили дом Пиндара, жрецов и жриц, а также всех фиванцев, могущих доказать, что они противились восстанию. Позднее он со стыдом вспоминал об этом беспощадном возмездии и «без долгих уговоров непременно давал любому фиванцу все, что тот ни попросит»[2070]. Свою жестокость он отчасти искупил мягким обхождением с Афинами; он простил им попрание взятых год назад обязательств и не особенно настаивал на выполнении ими требования о выдаче Демосфена и других антимакедонских лидеров. До конца жизни он питал к Афинам уважение и привязанность; он посвящал на Акрополь разнообразные трофеи после своих побед в Азии, вернул в Афины увезенную Ксерксом статую Тираноубийц, а однажды, после трудного похода, заметил: «Афиняне, поверите ли вы, каким опасностям я подвергаюсь, лишь бы удостоиться вашей похвалы?»[2071]

Вновь заручившись лояльностью всех греческих городов, кроме Спарты, Александр воротился в Македонию готовить вторжение в Азию. Он нашел государственную казну почти пустой, с дефицитом в пятьсот талантов (3 000 000 долларов), доставшимся ему в наследство от царствования Филиппа[2072]. Взяв в долг восемьсот талантов, царь выступил в поход, желая одолеть не мир, но свои долги. Он рассчитывал сражаться с Персией в качестве заступника всей Эллады, зная при этом, что половина Греции молит богов о его скорейшей гибели. Сообщали, что персы могут выставить миллион бойцов; экспедиционное войско Александра составляли всего тридцать тысяч пехотинцев и пять тысяч всадников. Несмотря на это новый Ахилл оставил двенадцать тысяч воинов Антипатру охранять Македонию и следить за Грецией и в 334 году выступил в самый дерзкий и романтический из царских походов. Он проживет еще одиннадцать лет, но никогда более не увидит ни родины, ни Европы. Пока его армия переправлялась из Сеста в Абидос, он решил высадиться у мыса Сигея и пройти путем, каким, думал он, некогда шел к Трое Агамемнон. На каждом шагу Александр цитировал товарищам строки из «Илиады», которую он знал почти наизусть. Он совершил возлияние на предполагаемой могиле Ахилла, украсил ее венками и по древнему обычаю обежал вокруг нее нагишом. «Блаженный Ахилл! — воскликнул он. — При жизни у тебя был преданный друг, а после смерти тебя восславил великий поэт»[2073]. На этом месте он принес обет довести до счастливого конца ту затянувшуюся борьбу между Европой и Азией, которая началась под Троей.

Вряд ли требуется вновь пересказывать историю его побед. Первую персидскую армию он встретил и разгромил у реки Граник. Здесь его жизнь спас Клит, отрубивший руку персу, готовому вот-вот поразить Александра в спину; благодаря подобным событиям какой-нибудь эксцентричный исследователь может толковать историю как цепь случайностей. Дав своим людям передышку, он вступил в Ионию и предложил греческим городам демократическое самоуправление под его протекторатом. Большинство из них без сопротивления открыли перед ним ворота. При Иссе он сразился с главным войском персов, состоявшим из 600 000 человек, которым командовал Дарий III. Снова использовав конницу для атаки, а пехоту для обороны, он одержал еще одну победу. Дарий бежал, бросив казну и семью; первой Александр воспользуется с благодарностью, со второй обойдется по-рыцарски. Взяв без боя Дамаск и Сидон, Александр осадил Тир — гавань крупной финикийской эскадры, находившейся на содержании у персов. Древний город сопротивлялся так долго, что после его захвата Александр потерял голову и позволил своим воинам перебить восемь тысяч тирийцев, а тридцать тысяч обратить в рабство. Иерусалим мирно капитулировал, и с ним обошлись хорошо; Газа сражалась до тех пор, пока не погибли все ее мужчины и не были изнасилованы все ее женщины.