Жизнь Греции. История цивилизации

В небольшом городке Аскра, близ Феспий, жил и трудился поэт Гесиод, выше которого классические греки ставили только Гомера. Традиция указывает на 846 и 777 годы как на даты его рождения и смерти; некоторые современные ученые датируют его расцвет 650 годом[325]; вероятно, он жил столетием раньше[326]. Родился он в эолийской Киме, что в Малой Азии; но его отец, измученный бедностью, переселился в Аскру, которая, по словам Гесиода, «тягостна зимой, непереносима летом, никогда не приятна»[327], как и большинство мест, что населяют люди. Когда Гесиод — сельский работник и пастух — бродил со своими стадами по склонам Геликона, ему привиделось, что музы вдохнули в его тело душу поэта. Он стал сочинять и петь и выигрывал награды на поэтических состязаниях[328], — как говорили некоторые, даже у самого Гомера[329].

Как всякий другой греческий юноша, он любил чудеса мифологии и сочинил[330] «Теогонию», или «Родословие богов», от которой мы имеем тысячу запинающихся строке, перечисляющих династии и семьи божеств, столь же необходимых для религии, как родословные царей для истории. В первую очередь он воспел самих муз, ибо они были, так сказать, его соседками по Геликону, и в своем юношеском воображении он почти видел, как они «танцуют точеными ножками» на горном склоне и «омывают свою нежную кожу» в Иппокрене[331]. Затем он описал не столько сотворение, сколько порождение мира: как боги порождали богов, пока Олимп не оказался переполнен. В начале был Хаос; «а следующей широкогрудая Земля, вечно надежный престол всех бессмертных»; в греческой религии боги живут на земле или под ней и всегда рядом с людьми. За Землей возник Тартар, бог преисподней, а после него — Эрос, или Любовь, «прекраснейший из богов»[332]. Хаос родил Мрак и Ночь, которая родила Эфир и День; Земля родила Горы и Небо, а Небо и Земля, совокупившись, породили Океан, или Море. Мы пишем эти имена с большой буквы, но в греческом языке Гесиода больших букв не существовало, и, насколько нам известно, он просто подразумевал, что в начале был хаос, затем земля и ее глубины, ночь, день и море и желание породить все вещи; возможно, Гесиод был философом, которого коснулись музы; олицетворяя, он вводил в поэзию абстракции; век или два спустя теми же приемами воспользуется на Сицилии Эмпедокл[333]. От такой теологии оставался только шаг до натурфилософии ионийцев.

Мифология Гесиода наслаждается чудищами и кровью, не будучи чужда теологической порнографии. От брака Неба (Урана) и Земли (Ге, или Геи) произошло племя титанов: у некоторых из них было по пятьдесят голов и сто рук. Уран невзлюбил чудовищ и низверг их в мрачный Тартар. Но Земля возмутилась этим и предложила детям убить отца. За это дело взялся один из титанов — Крон. «Взвеселилась душой исполинская Гея. // В место укромное сына запрятав, дала ему в руки // Серп острозубый и всяким коварствам его обучила. // Ночь за собою ведя, появился Уран, и возлег он // Около Геи, пылая любовным желаньем, и всюду // Распространился кругом»[334]. После этого Крон оскопляет отца и бросает его плоть в море. Из капель крови, упавших на землю, произошли фурии; из пены, взбившейся вокруг носимой волнами плоти, родилась Афродита[335][336]. Титаны захватили Олимп, низложили Небо-Урана и возвели на престол Крона. Крон женился на своей сестре Рее, но так как его родители — Земля и Небо — предсказали ему, что он будет свергнут одним из своих сыновей, Крон проглотил их всех, кроме Зевса, которого Рея тайно родила на Крите. Когда Зевс вырос, он в свой черед низложил Крона, заставил его изрыгнуть всех своих детей и низверг титанов назад в недра земли[337].

Таковы происхождений и нравы богов по Гесиоду. Здесь мы найдем также сказание о Прометее, провидце, доставившем людям огонь; здесь в утомительном изобилии мы встретимся с некоторыми божественными прелюбодеяниями, позволившими стольким грекам, словно потомкам пассажиров «Мейфлауэра», возводить свои родословные к богам — мало кто мог бы предположить, что прелюбодеяние настолько скучно. Мы не знаем, в какой мере эти мифы навеяны фольклором первобытной, почти дикарской культуры, а в какой — принадлежат Гесиоду; на пышущих здоровьем страницах Гомера упоминаются лишь немногие из них. Возможно, что известная утрата репутации, которую эти сказания принесли олимпийцам в эпоху философского критицизма и нравственного совершенствования, должна быть приписана мрачной фантазии певца из Аскры.