Жизнь и борьба Белостокского гетто. Записки участника Сопротивления

О колебаниях в выборе тактики со стороны членов молодежной сионистской организации «Тель-Хай» свидетельствует одна из записей в дневнике Мордехая Тененбаума. 27 февраля 1943 года состоялось собрание членов «Тель-Хай» под председательством самого Тененбаума. Вспыхнула горячая дискуссия. Халуцы Хаим и Сара высказали мнение, что важно остаться в живых, чтобы донести до мира правдивую информацию о трагедии еврейского народа. Другое мнение выразили сам Тененбаум, Херш Розенталь и Хенох Желязногура: они настаивали на продолжении вооруженного сопротивления в гетто даже в случае удачи партизанской борьбы в лесу. Это мнение восторжествовало.

Большое влияние на принятие этого решения оказали предшествовавшие ему эмоциональные дискуссии о тактике и стратегии между активистами обоих блоков — в частности, выступления таких ярких представителей левого блока, как Ева Блюм и особенно Юдита Новогрудская. Свой вклад в объединение различных политических течений подполья внес также член руководства левого антифашистского блока Соломон-Лазарь Якубович (Метек). Он отвечал за координацию действий всех подпольщиков Белостокского гетто. Якубовичу было тогда 54 года. У него был богатый жизненный опыт: в молодости он работал шахтером в Силезии и Вестфалии, затем — на заводе в Берлине. Закончил университет в Берлине и как активный рабочий деятель побывал в Москве. К его мнению прислушивались как рядовые подпольщики, так и руководители.

За длительную разобщенность политических течений в гетто ответственны были все. Сказывались многолетние взаимные подозрительность и недоверие друг к другу сионистов, бундовцев и коммунистов. Некоторые руководители последних продолжали жить в атмосфере «праведного» идейного высокомерия и всё еще склонны были к сектантству, что явилось следствием длительного засилия сталинизма в коммунистическом движении. К счастью, весной 1943 года подпольщики всех направлений поняли необходимость компромисса и единства.

В марте-апреле 1943 года были проведены переговоры и к концу мая достигнута договоренность об объединении всех течений Сопротивления и о едином командовании самообороной. Во главе объединенного штаба самообороны встали Даниель Мошкович и Мордехай Тененбаум. Для политического руководства партизанским отрядом «Форойс» штаб направил в качестве комиссара Риву Войсковскую. В мае 1943-го в Варшаву отправился молодой подпольщик Херш Флауменбаум, который по возвращении привез весть об апрельском восстании Варшавского гетто. Информация Флауменбаума имела важное значение для активизации подготовки Сопротивления. В начале июня 1943 года территория гетто была разделена штабом самообороны на три участка. Руководить ими было поручено комендантам Мошковичу и Тененбауму, а также Зохару Зискинду-Зильбербергу.

* * *

Мои первые контакты с советскими военнопленными, оказание им посильной помощи продовольствием и передача сообщений о положении на фронте были предприняты во второй половине 1942 года, во время работы за пределами гетто. В конце 1942-го или январе 1943-го отец принес домой пистолет ТТ и вечером, когда все уже улеглись, показал мне, как пользоваться им. Через некоторое время он вкратце рассказал мне о наличии подпольной организации и предупредил: «Держи язык за зубами! Даже маме не говори… Как только можно будет, скажу тебе, с кем связаться». Прошло какое-то время, а отец продолжал молчать. Я к нему пристал: «Папа, когда же скажешь?» — «Подожди, пока нельзя». Только после февральской «акции» он назвал фамилию (думаю, что он сознательно сдерживал мое активное участие в подпольной организации, опасаясь за меня и боясь, чтобы мать не потеряла второго сына «досрочно»). Когда отец в конце концов назвал моего связника — Сару Розенблат, — я удивился, но еще больше обрадовался. Сару я хорошо знал. Это была моя дальняя родственница, дочь завуча моей первой гимназии. Смуглая красавица с широко расставленными проницательными глазами. На первый взгляд они казались немного сонными, но, посмотрев более внимательно, можно было обнаружить в них скрытые огоньки. Сара была на год или два старше меня. Как потом оказалось, она являлась одним из руководителей антифашистской молодежи Белостокского гетто. До 1939 года она была комсомолкой-подпольщицей, и опыт подпольной работы у нее уже был. От Сары Розенблат я получил свое первое задание. Это было в конце февраля 1943-го.