Жизнь и борьба Белостокского гетто. Записки участника Сопротивления

К тому времени я уже работал электромонтером внутри гетто, на трикотажной фабрике, которая находилась на Купеческой улице, на берегу Бялки. Сара поручила мне создать на этой фабрике подпольную молодежную группу из пяти человек. Она дала мне также некоторые рекомендации, с кого начать. Вскоре группа самообороны была создана, и я стал ее командиром. Мы приступили к изготовлению самодельных гранат. Для этой цели мы наполняли серной кислотой (на фабрике ее было достаточно) электролампочки, предварительно очистив их от внутренних деталей, и запечатывали их пробками. Для хранения был приспособлен тайник в складском помещении. Несколько таких самодельных гранат каждый член «пятерки» отнес домой и спрятал у себя, чтобы иметь хоть какое-то оружие и дома. Группа наша выработала план самообороны на фабрике. Члены «пятерки» получили задание присмотреться к молодым рабочим с целью привлечения новых подпольщиков.

Мне и моим друзьям также поручали задания, связанные с пропагандистской работой антифашистской организации Белостокского гетто. Весной 1943 года мне довелось присутствовать на двух семинарах, на которых мой довоенный товарищ Лёлек Минц выступил с докладами о положении на фронтах и о развертывании движения Сопротивления на оккупированных территориях[18]. Помню, что, кроме борьбы советских подпольщиков и партизан, он также сделал обзор о движении Сопротивления в Югославии и Франции. Минц обнаружил прекрасную эрудицию и аналитический ум, вызвавший у меня и других слушателей искреннее уважение. Второе направление пропагандистской работы состояло в подготовке, размножении и распространении листовок с сообщениями Совинформбюро о положении на фронтах и призывами подпольной организации к населению. Один из подпольных радиоприемников, на котором принимали сообщения из Москвы, а также из Лондона, стоял в подвале квартиры братьев Кожецев на улице Фабричной, 39. Подвал был очень мелкий, пришлось его углубить. Выбранную землю ночью выносили в ближний огород. Об этом рассказала мне тогда моя будущая жена Галина (Голда) Каменецкая, участвовавшая в «транспортировке» земли. Слушал передачи, отвечал за техническую сохранность радиоприемника инженер Ошер Сальман, знавший несколько языков. В размножении и распространении листовок в гетто и вне его участвовало несколько человек, в том числе и Галина. Наиболее активное участие в распространении листовок со сводками Совинформбюро принимал Юзик Морголис.

Весной 1943 года меня зачислили в резерв партизанского отряда «Форойс». К тому времени я неплохо проявил себя как командир самообороны трикотажной фабрики. К тому же за меня поручились перед руководством мой отец, жена моего погибшего брата Бася Швайлих и давнишняя подруга брата Ида Менаховская. В качестве резервиста я стал проходить ускоренный курс военного дела и тактики партизанской борьбы. Во время учебы я познакомился с одним из руководителей подпольной организации, занимавшимся военной подготовкой, Лейбом Мандельблитом. Это был очень подвижный, худощавый русоволосый мужчина около сорока лет, с доброжелательными улыбчивыми глазами. На занятиях мы учились обращаться с оружием, ориентироваться по карте, получили рекомендации об экипировке для леса — прочных, желательно непромокаемых сапогах, соответствующей одежде, компасе, часах, питании на трое суток. Необходимо было также пройти осмотр зубного врача.

В начале июня я познакомился с Мареком Бухом, который отвечал тогда за связь руководства подполья в гетто с отрядом. Он уточнил конкретные условия выхода из гетто в лес, а также познакомил меня и моего напарника Шмуэла Гольдберга (Антона), с которым мы должны были вместе выйти в лес, с Юлеком Якубовичем. Юлек отвечал за переправку подпольщиков в партизанский отряд и выполнял эту опасную задачу весьма успешно и даже находчиво, в чем я смог вскоре лично убедиться. К счастью, Юлек Якубович жив, много лет проживал в Гродно, а сейчас — в Израиле. Мы часто общались, неоднократно встречались, переписываемся.

6. Дорога в лес

В первые дни июня 1943 года мы со Шмуэлом Гольдбергом получили приказ быть готовыми к выходу в лес. Отец и Бася были, конечно, в курсе, но никто, включая маму и других родных, ничего не знал. Отец сказал матери, что я на некоторое время ухожу за пределы гетто. Она чувствовала, что мы темним, обижалась, но вместе с тем понимала, что спрашивать нельзя. 9 июня 1943 года мы ушли в лес.