Жизнь и борьба Белостокского гетто. Записки участника Сопротивления

Вышли из дому мы вместе с отцом, он немного проводил меня, затем мы зашли в подворотню, обнялись, расцеловались и расстались навсегда. Для выхода в лес использовалась бывшая польская казарма 42-го полка пехоты, находящаяся на окраине города. Утром нас встретил Юлек Якубович, и мы со Шмуэлом присоединились к бригаде рабочих, отправлявшихся на работу в казарму. Якубович работал в бригаде постоянно и накануне договорился с бригадиром. В бригаде числилось около сорока рабочих, однако каждый день двое-трое больных на работу не выходили. Когда нужно было, вместо них выходили подпольщики. Ни бригадир, ни рабочие вопросов не задавали, они к этому уже привыкли. Возможно, что кто-то из них полагал, что речь идет о контрабанде (нелегальная доставка продуктов с «арийской» стороны была довольно распространенным, хотя и очень рискованным занятием). Не исключено, что бригадир догадывался, что речь идет не о контрабанде, но сочувствовал и молчал. Немецкая охрана гетто (4-й ревир[19]Schutzpolizei) поименно рабочих не проверяла («Слишком много чести для еврейских свиней!»), а их общее число, как правило, определяла «на глазок». Поэтому мы благополучно прошли через ворота гетто на Юровецкой в колонне рабочих.

Когда мы прибыли в казарму, Якубович отвел нас с Шмуэлом в строящиеся «финские» домики. До обеда мы по отдельности должны были прятаться на чердаках домиков. Когда наступил обеденный перерыв, по знаку Якубовича мы по одному пошли в дальний туалет, пристроенный к забору. В задней стенке туалета отодвигалась доска, через которую сначала я, а затем Шмуэл выбрались с территории казармы. В это время недалеко на заборе сидел юный помощник Якубовича Хацкел, подросток лет четырнадцати, следивший, чтобы не было ни немцев рядом, ни местных жителей по ту сторону забора.

За забором начиналась свобода. Но если быть точным, то за казармой оказался большой пустырь, покрытый редким кустарником и перерезанный довольно глубокими оврагами. Примерно в полукилометре от казармы мы спустились в один из оврагов и решили подождать там до вечера, чтобы направиться к лесу, сине-зеленая стена которого виднелась в двух-трех километрах от нас. Однако не прошло и часа, как на краю оврага показались головы нескольких польских подростков, вероятно, живущих где-то недалеко. Ребята догадались, что мы евреи, и, переговорив между собой и подозрительно оглядев нас, ушли. Это было опасно. Мы немного переждали и вышли из оврага. Прошли около километра в направлении леса и залегли в другом овраге, заросшем хорошо прикрывавшими нас кустами. Здесь мы без приключений дождались темноты. Затем двинулись к лесу. Там мы нашли нужную дорогу, так называемый наполеоновский тракт, по которому, по преданию, армии Наполеона двигались лесами на восток, а затем бесславно вернулись. Теперь этот тракт стал дорогой жизни и свободы, по которой подпольщики из Белостокского гетто шли в партизанский лес.

По наполеоновскому тракту мы прошли около пяти километров, пока не натолкнулись на подбитый советский танк. У этого танка, по нашим данным, нас должны были встретить партизаны из отряда «Форойс». Там никого не оказалось. Напрасно мы ждали до рассвета. Днем мы углубились в лес. А вечером опять вернулись к танку. И на сей раз никто нас не встречал. Утром мы опять ушли в лес. Запас воды у нас кончился, и мы стали искать воду, обнаружили домик, по-видимому, лесника, с колодцем. Воды набрали, но лесник заметил нас и вышел. Мы ушли, а к началу ночи подошли к танку. Тишина, никого нет. Положение становилось крайне тяжелым. В середине ночи мы услышали шаги, но… не впереди, а сзади. Вскоре сквозь кусты мы заметили при свете луны приближающихся нашего связного, Марека Буха, и еще двоих. Мы вышли из укрытия и поздоровались. Бух очень удивился, увидев нас. Оказалось, что танк, у которого должны были встретить нас, находится в километре впереди. Когда мы туда подошли, там действительно ждали нас партизаны, они там дежурили уже третью ночь!

Напряжение спало — произошло простое недоразумение. Воодушевленные счастливой развязкой и ведомые партизанами, мы пошли по лесным дорожкам. К утру мы уже были в расположении отряда «Форойс». Радость наша была беспредельна. Позади остались кровавый кошмар фашистского террора, бесправие и унижение. Впереди — свобода и борьба. Об опасности не думалось. Мысли о родных, друзьях, оставшихся в гетто, возникали, однако счастье от свободы, от вида вооруженных людей и лесной чащи, отделявшей нас от немцев, заглушало другие мысли. Начинался второй этап моей жизни в Сопротивлении, этап партизанской войны.