Жизнь и граница

«Но как на это смотрят специальные службы?» – спросил я. «Да никак не смотрят, – ответил сосед. – Здесь вот так всё и решается». «Ладно, – продолжил сосед, – осталось полтора суток пути и приедем на место».

Поиски себя и стремление к цели

Поезд мчался на Восток. За окном была прекрасная картина, и я высунул голову в окно. Меня обдало жаром от песков, накалённых дневным изнурительно палящим солнцем.

Наш поезд теперь тянул паровоз. Дым от трубы тянулся тонкой струйкой вверх, а затем растворялся в кристально голубом без единого облачка вечернем небе.

Часть вагонов стала хорошо видна, но люди на крышах вагонов уже не так сильно меня удивляли. Всё же и в пустынных краях есть своя красота. Вспомнился фильм «Офицеры», и стало как-то легче. Спокойнее.

За кружкой чая наступала ночь – все готовились ко сну. Хорошо, что мой сосед говорил на русском языке – я всё больше узнавал об особенностях местных людей и быте Востока.

Третья ночь пришла ровно в своё время, и я провалился в сон. Мне снилось, что я в Московской ветеринарной академии.

Несколько лет назад я работал в ветеринарном центре при академии. Мне всегда везло на хороших людей. Даже, когда я был совсем не хорошим, то хорошие люди все равно появлялись и помогали мне встать на правильный путь. В этот центр меня привёл хороший человек – он руководил этим лечебным учреждением.

Тогда он спросил меня: «Зачем ты уезжаешь, ведь всё стало получаться? Лечебный процесс идёт, работа есть…». Я был с ним полностью согласен. Тогда, казалось, я ломал ту жизнь, которую строил пять лет. Но я чувствовал, что мне нужно ехать – искать себя и пробовать силы в новых направлениях.

У власти был Путин, и я верил ему. После Ельцина и всех этих унижений страны это было чем-то возвышенным для меня. Будённовск 1995 года не выходил у меня из головы: как так могли поступить люди, которые были у власти? Неужели больше нет духа и силы?

Когда я вспоминал Будённовск и чеченские войны, я видел, как всё плохо получается. Я плакал. Не мог понять, где те люди, которые были в нашей истории – Александр Невский, Дмитрий Донской, Иван IV, Петр I и другие… Именно поэтому я написал рапорт на Кавказ, но меня отправили в Таджикистан.

Мой ответ тому хорошему человеку был не логичным. Наверное, я просто не знал ответа. Вернее, не мог его правильно сформулировать. Но тогда я думал, что могу влиять своим мнением и своей рукой на ход событий. Думал, что буду более полезным стране там, а не здесь.

«Это всё так», – сказал мой наставник. Он потратил очень много времени и сил, чтобы приехать в Москву и стать директором лечебного учреждения. «Всё понимаю, – сказал я. – И за всё вам благодарен: что поверили в меня и научили лечить животных, что делились опытом жизни. Я вас люблю, как старшего брата и буду всегда вас помнить».

Наставник ушел… А сон продолжился другой картинкой. Вижу старшего лейтенанта – начальника курсов на военно-ветеринарном факультете при Московской академии ветеринарной медицины и биотехнологии. Он высокий ростом, худой, немного сутулится и как бы вытягивает шею вперёд. Он имеет вид серьёзного человека. Правой рукой он прижимает к себе блокнот в районе подмышки.

Старший лейтенант щурит глаза – у него явно плохое зрение. Значит, он не может видеть моей реакции на его слова. Просто он сказал, что я не подхожу по возрасту в слушатели военного факультета. Конечно, после его слов в моей голове была минутная пауза. Я пытался понять, что пошло не так, почему нет?

Я знал, что с московской академии брали неохотно на военный факультет. Но сколько я приложил сил и потратил времени, чтобы попасть на этот факультет! Конечно, старший лейтенант этого не мог знать. Он только видел перед собой какого-то парня в рубашке из варёного шёлка с золотой довольно толстой цепочкой на шее и золотым браслетом на руке. Скорее всего и мой юношеский взгляд был не очень-то добрым в тот момент. Всё же четыре года самостоятельной жизни в общежитиях уже начинали говорить о себе.

Мне, молодому парню, приходилось выживать и закрепляться в этой жизни. Как правило, я надеялся только на себя. Слово «нет» я бы не смог принять. «Я буду здесь учиться!» – это всё, о чём я подумал в тот момент.

Мой разговор с лейтенантом проходил напротив комнаты дежурного по военно-ветеринарному факультету. В этот день дежурил майор, которого я уже хорошо знал. Мы с ним довольно часто проводили операции животным в лечебном центре академии. Я посмотрел на него, но он лишь пожал плечами мне в ответ. Его жест был понятен: «Я ничем не могу тебе здесь помочь». И это было понятно – это была не его компетенция. Приёмом на факультет занималось высшее руководство: полковники и генерал.