Жизнь и приключения Сергея Сельянова и его киностудии «СТВ», рассказанные им самим (с иллюстрациями)

Первоначальный сценарий показался Сельянову «простоватым», начались переделки. Сначала авторы переписывали сами, потом Сельянов и Бакурадзе решил подключить других сценаристов: «Я даже не всех помню, пробовали человек пять или шесть, среди них Дмитрий Миропольский, Александр Зельдович, Александр Басов, еще кто-то. В принципе, нам было понятно, чего хотим добиться, но сделать это оказалось непросто. Варианты были хорошие, но просто хороших – нам не достаточно. В конце концов, вернулись к варианту Чупова и Меркуловой, подключился к этой работе и сам Бакур, и приглашенный нами в качестве режиссера Клим Шипенко. Его позвали потому, что он хорошо понимает именно в зрительском кино, к тому же хороший сценарист.

Со сценаристами у нас непросто, но и с режиссерами – сложно. А способных снимать большое зрительское кино – очень мало: Николай Лебедев, Антон Мегердичев, еще несколько – речь идет именно о зрительском кино, где есть своя система координат. Все они заняты плотно, надо их ждать».

А ждать Сельянову не хотелось, и он решил пойти по пути Голливуда, где есть практика приглашать интересных авторских режиссеров на большие зрительские проекты. Сельянов знал, что многие «интеллектуальные режиссеры» имеют такое желание. Например, Александр Зельдович: «Он работал над сценарием вместе с писателем Александром Иличевским. И я им тогда пообещал, что если они напишут как надо, то – может быть – договоримся. Я считаю Зельдовича очень сильным режиссером, который снимает неочевидные с моей точки зрения фильмы, я ему прямо говорил: „Режиссерская мускулатура у тебя отличная, но ты свои возможности спускаешь в унитаз. Если хочешь из своего гетто вырваться, дальше так нельзя“. Он взялся с большим энтузиазмом, написали хороший сценарий, было видно, что их прет, но все равно – отрава авторского кино над ними висела, внешне сценарий был вроде зрительский, но чувствовалось в нем нечто – в интонации, в акцентах, – делающее его излишне усложненным. Это превращает фильм в замкнутую систему „для своих“. Зельдович честно пытался сделать все, что можно, искренность своя в этом была, тема его цепляла, но простодушия не хватало. В общем, я сказал „нет“. Иличевский мне потом звонил, говорил: „Саша же снимет очень хороший фильм“, и я ему ответил, что в этом не сомневаюсь, верю: фильм получится хорошим. Но не зрительским.

Были и еще кандидаты, не так много, а в результате решили остановиться на Климе Шипенко. Но при этом мы заранее договорились с Бакуром Бакурадзе – кто бы ни был режиссером, руководителем проекта будет Бакур, он будет находиться рядом с режиссером постоянно, помогать. Бакуру тоже хотелось поработать со зрительским кино. Тандем настолько сложился, что Клим стал называть Бакура «мой брат Коэн».

В договоре у Клима было написано, если только что-то пойдет не так, то мы расстаемся. Я ему заранее сказал: „Даю тебе шанс перейти в другую категорию режиссуры, так к этому и относись“. Он очень искренне и честно отнесся к этой работе, все сносил, все наши требования, и, на наш взгляд, справился. Я отсматривал весь материал каждый день, что я крайне редко делаю: только с дебютантами, и то в самом начале работы, потому что быстро становится ясно, сложится фильм или не совсем, а изменить ход начавшейся уже работы почти невозможно. Но на съемках „Салюта“ мое участие носило другой характер. Я не столько контролировал Клима, сколько мы с ним и с Бакуром выстраивали фильм. Конечно, если видели какие-то ошибки или казалось, что сцена выглядит непонятно, мы поправляли, снимали вопросы, но главное – мы смотрели отдельные сцены, имея в виду построение всего фильма. Работа над сценарием тоже продолжалась вплоть до последнего съемочного дня. Мы уже приступили к производству, но одновременно со съемками все еще меняли сценарий, нащупывая, уточняя и дожимая какие-то вещи. Это было сознательное решение, рискованное, конечно, но в данном случае риски были оправданы».

Чего добивались авторы фильма от сценария, сейчас понятно: у истории с космической станцией «Салют-7» есть одна существенная проблема – всем известно, что приключилось и как все закончилось, поэтому важно показать, как именно это происходило, придав техническому процессу увлекательность и драматическое напряжение. Собственно, вызов заключался в изображении катастрофы, которой не произошло, что зрительскому кино в общем противопоказано: для эмоционального погружения публике нужны гибельные обстоятельства и неизвестность исхода. Неслучайно студии-мейджоры всеми силами скрывают сюжет фильмов и так боятся спойлеров.

Требовалось изобразить этот самый космос не только достоверно, но и превратить в увлекательный аттракцион. Массового зрителя сегодня в кино привлекает эффектное и осмысленное зрелище, которого в отечественных условиях и с большим только по российским меркам бюджетом добиться трудно. Так что параллельно с решением сценарных проблем студия приступила к созданию визуального ряда, чему помог имевшийся опыт работы с анимацией.