Жизнь и приключения Сергея Сельянова и его киностудии «СТВ», рассказанные им самим (с иллюстрациями)

Мы очень хотели снимать Юру Шевчука, мы с ним вместе работали уже, он прочел сценарий и сказал, что да, согласен, более того, у него должны были быть гастроли в Чикаго осенью, назвал место. Мы с Лешей съездили осмотреть площадку, там такой длинный концертный зал, а в сценарии написано, что в клубе дело было. Мы еще думали, как в этом зале так снять, чтобы было похоже на клуб. По датам удобно складывалось, но зал был огромный, может, думаем, мы лучше привезем группу и снимем, где нам надо. Вернувшись в Питер, я все Юре рассказал, но он вдруг наотрез отказался: в клубах мы не выступаем, это наша принципиальная позиция. Я говорю, ты же сценарий читал, там ясно написано – клуб. Извини, говорит, но в том зеленом сарае, пожалуйста, снимемся, а в клубе – нет. Ну, нет так нет. А уже потом, когда фильм вышел, он высказался про фильм осуждающе: мол, ребята захотели срубить бабла на волне успеха первого „Брата“. Это меня возмутило, я даже хотел позвонить ему и сказать: Юра, да один твой концерт стоит больше, чем все, что получил Балабанов в виде гонорара за этот фильм, за год работы с лишним. Потом махнул рукой. При этом Юра один из самых замечательных людей, кого я знаю, человек он и очень талантливый, и совестливый. И я не исключаю, что отказ сниматься связан с тем, что он обнаружил нечто в сценарии, в чем не хотел участвовать, но мне он таких аргументов не выдвигал.

Поскольку примерно половина фильма снималась в Америке, он стоил довольно дорого, и эти деньги нужно было собрать. Сомнений у меня не было, свою половину я видел, но поскольку понимал, что на весь фильм у себя в компании денег найти не смогу, я искал партнеров. После фильма „Брат“ мне поступали предложения, всего их было девять, из них шесть – на половинное финансирование, 50 на 50, и три на частичное, 25–30 %, поэтому я не волновался совершенно. Тем более, что почти сразу договорился с одним известным кинопродюсером, который сам на меня вышел. Он был одним из наиболее надежных, и я решил больше ничего и не искать. Так что я считал, что все в порядке, бюджет виден, его наличие обеспечено, и мы уже начали заниматься кастингом, выбором натуры, Леша ездил в Америку, выбрал Чикаго.

Шел подготовительный период, когда у моего партнера резко изменились обстоятельства, и он не смог дать мне денег. Я бросился к другим, они стали отказываться, а времени уже не было. Как нарочно, все куда-то расползлось».

Тут уместно будет вспомнить замечание Сергея Бодрова о Сельянове: «Один раз я его видел разгневанным, даже в ярости. Это было, когда испарились несколько партнеров, обещавшие вложиться в „Брат-2“. „Этот фильм, может быть, важнее для страны, чем бюджет на 1999 год!“ – кричал Сельянов. Он не понимал, почему кого-то деньги интересуют больше, чем люди».

Но спустя много лет эмоции испарились, и Сельянов, с высоты пройденного, с учетом огромного уже опыта, спокойно рассуждает:

«Вообще-то это типичная история. Вначале все говорят: „Какие проблемы, сколько надо денег? Столько-то? Всего? Да, конечно, о чем разговор!“ Потом, когда приходит время подписывать договор и уже завтра нужны первые пять тысяч долларов, а послезавтра и остальные, в голове у людей что-то случается, они начинают понимать, что надо реально отдавать деньги. И на этом все заканчивается. Приятно поговорить про фильм, представить себя на какое-то время включенным в кинопроцесс, а деньги отдавать неприятно. Поэтому в самом отказе ничего удивительного нет, хотя после успеха „Брата“, все же можно было бы рассчитывать на другое отношение. Так или иначе, но я остался один.

Этот проект был для меня самый, мягко говоря, сложный, и я, честно сказать, горжусь тем, как я его провел, потому что есть ощущение, что я сделал то, чего сделать не мог, нечто невозможное. Но я действительно не помню, как я это сделал. Говорят, что после сильного стресса у человека пропадает память о событиях. Виду я не показывал, но стресс у меня был, и сильный. Когда я через год спросил себя, как я это сделал, я не мог себе ответить.

Я помню, как я из Чикаго названивал Саше Акопову, который был тогда гендиректором канала „Россия“, и должен был нам за проданные права на фильмы смешную, в рамках этого бюджета, сумму в 30 тыс. долларов. Но для меня в них было – все. А Саша этого не понимал, он говорил, конечно, пришлю, но не торопился это сделать прямо вот сию секунду, а мне именно сию секунду и было нужно.

Еще я помню свой разговор с девушкой, которая была что-то вроде директора с американской стороны, той менеджерской группы, которая должна была нами заниматься, и она спросила, между прочим, легко, светски, как о само собой разумеющемся: „А вы деньги уже все подняли?“ И я также легко ей ответил: „Да, конечно“. Хотя вообще это совсем не мое – выдавать желаемое за действительное. Но холодный пот, который меня прошиб при этом ответе, я тоже помню. Ну а что было делать? Сказать: „Нет, дорогая“? Все бы тут же и прекратилось.