Жизнь и шахматы. Моя автобиография

Гораздо больше непростых личных отношений меня задевает тот урон, который нанес шахматам Илюмжинов во время своего руководства ФИДЕ. Куда ушли те времена, когда в восемьдесят седьмом году СNN начинали свой выпуск с новостей о нашем матче с Каспаровым в Севилье, а потом уже переходили к политике? А какая нешуточная борьба разгоралась между странами за проведение матчей на звание чемпиона мира! Вместе с Севильей на организацию первенства претендовали Объединенные Арабские Эмираты. А в семьдесят восьмом году за наш матч с Корчным боролись сразу семь стран. И если три страны выделили призовой фонд в семьдесят-восемьдесят тысяч долларов, то оставшиеся четыре – Австрия, Германия, Голландия и Филиппины – объявили сумму в десять раз выше.

Интересной оказалась сама процедура выбора, во время которой мы с Корчным, пытаясь перехитрить друг друга, перехитрили сами себя. Филиппины, в отличие от других стран, никаких официальных бумаг в ФИДЕ не отправляли. Кампоманес приехал на заседание Федерации, которой тогда управлял Макс Эйве, и, услышав, что рассматриваться будут три страны с наибольшим призовым фондом, просто написал на бумаге название своей страны и указал нужную сумму. Эйве, вопреки существующим правилам, эту заявку принял и расширил список стран-претендентов до четырех. Дальше от нас с Корчным требовалось определить, какую из названных стран мы предпочитаем. Я поставил на первое место Германию, второе прочеркнул, так как и Австрия, и Голландия были для меня одинаково нежелательны. И Петра – новая подруга Корчного, – и Бродбек происходили из Австрии; Голландия традиционно поддерживала Корчного, который именно там попросил политического убежища. Удалив эти страны из своего списка, на третье место я вписал Филиппины. Корчного же из всех заявленных государств не устраивала только Германия, в которой как раз хорошо относились именно ко мне. Я участвовал там в самых разных турнирах, выигрывал открытые чемпионаты Германии (в одном из них, кстати, призом был «Мерседес»). Причем я был единственным человеком в СССР, которому было разрешено работать и в ГДР, и в ФРГ. Конечно, лояльную ко мне страну Корчной исключил из своих предпочтений, поставив на первое место Австрию, на второе Голландию, а на третье – Филиппины. Так, Багио оказался единственным совпадением в списке наших приоритетов.

Европейские страны, понимая, что турнир может ускользнуть, придумали очень заманчивое предложение разделить первенство между собой и провести одну часть матча в Германии, а другую в Австрии. С этой идеей ко мне на турнир в Бугойно приехали представители стран, утверждавшие, что от Корчного получено согласие. К тому моменту я слишком хорошо знал Виктора Львовича, чтобы полагаться на устные договоренности, и заявил, что соглашусь только тогда, когда получу письменное подтверждение словам делегатов. Уже через пару дней мне показали написанное Корчным в ФИДЕ письмо, в котором говорилось, что ему стало известно, будто бы Карпов согласен на проведение матча в двух странах и он, в свою очередь, никаких возражений не имеет. Тогда я, возмутившись про себя такому обороту, написал в Федерацию аналогичную бумагу, в которой говорилось о том, что мне стало известно о желании Корчного играть на две страны. Эйве, получив наши отписки, разозлился:

– Не понимаю, кто все-таки выступает с инициативой: Карпов или Корчной?! Они пишут одно и то же и поддерживают друг друга.

Очевидно, принимать участие в дальнейшем спектакле Эйве не хотел, а потому объявил местом проведения матча Филиппины. Не знаю, как сложилась бы ситуация, если бы мы остались в Европе, смогли бы организаторы достойно обеспечить такую длительную борьбу? Возможно, все получилось бы. Но к организации матча в Багио претензий ни у меня, ни у моего соперника не было никаких. Помню, как разговаривал с Кампоманесом после первых семи партий, которые мы с Корчным сыграли вничью:

– Флоренсио, ты представляешь, сколько это может продолжаться? Семь партий прошло, а матч не продвинулся. Ведь игра идет до шести побед.

– Ну и что? Будете играть столько, сколько понадобится.

– И все это время сидеть на Филиппинах?

– Конечно. Маркос, как только узнал, что мы победили, сразу объявил нескольким богатейшим семьям, что им выпала честь обеспечивать проведение чемпионата мира по шахматам. Так что, как только у меня заканчиваются спонсорские деньги, я обращаюсь к президенту, и он напоминает людям об их обязанностях.

– И как же они восприняли это поручение президента? – не мог я не поинтересоваться.

– Gladly [32], – ответил Кампоманес, хитро улыбнувшись.

Ситуация несколько напоминает ситуацию в Калмыкии. Кампоманес стал достойным учителем для Кирсана. Но разница все же была в том, что на Филиппинах расходы несли люди, материальное состояние которых от этого ничуть не пострадало, а в Элисте оброком обложили семьи с маленькими детьми, для которых даже маленькое пособие было существенным подспорьем.