Как человек, который руководил огромным каталогом официальных релизов, которые были выпущены в течение десятилетий после смерти Хендрикса, можешь ли ты рассказать нам, как появляется так много свежего материала? И есть ли еще что-то впереди?
– Есть много часов материала. Слава богу, пленка постоянно крутилась. На протяжении многих лет мы находили невероятные вещи, которые никогда не звучали раньше. Помимо альбома у нас скоро выйдет и концертная запись, которая будет просто великолепна… У нас в библиотеке столько всего осталось. И достаточно денег, чтобы каждый год выпускать новый (лайв) альбом в течение следующих десяти лет.
Люди романтизируют его смерть. Они любят говорить о том, что Джими был таким плодовитым в своей жизни, потому что он знал, что у него было совсем немного времени, чтобы все это записать. А ты с этим согласен?
– Нет, это чушь собачья. Все это чушь собачья. Он любил записывать. Так и было. Точка. Конец истории. Это была его фишка. Студия была его вторым домом, понимаешь? Этот парень все время что-то создавал… Если вы творческая душа и у вас есть студия в вашем распоряжении, вы нажмете чертову кнопку записи, не так ли?
Какой бы была музыка Джими, если бы он выжил?
– У меня такое чувство, что он бы… он бы, конечно же, сделал свой собственный лейбл. Конечно же, он увлекся бы кино. Конечно, увлекался бы всеми этими замечательными технологическими вещами, которые нам нравятся. Мобильные телефоны, приложения, цифровые плагины. Он был настолько осведомлен о том, что происходит вокруг него технологически, что принял бы все это. Я думаю, он был бы медиамагнатом!
Ну, знаешь, охватывая все аспекты звука и музыки, сочиняя саундтреки к фильмам и продюсируя фильмы, вероятно. Тут уж ничего не скажешь…
Глава 22
Майлз и Бетти
Майлз был крут, настоящий крутой черный чувак. Когда он приходил к Джими в отель, он даже не зашел бы в комнату, потому что какой-то белый чувак подошел к двери.
Джими смеялся. Джими был настороже. Он уже привык иметь дело со старыми черными чуваками лет тридцати-сорока, которые учили его жизни. Парни с одним хитом, типа Кинга Кертиса и The Isleys, или коты типа Ричарда, без единого хита за сто лет.
Но тут появился Майлз: Майлз – легенда, мастер вуду, кот всех времен и народов. Мухаммед Али среди черной музыкальной магии, поимеет тебя одним взглядом. Джими в полной боевой готовности.
Джими пришел в джаз очень поздно. Просто не понимал его. На интервью он мог вспомнить Роланда Кирка, если это было необходимо. Но только потому, что Кирк был диким молодым чернокожим парнем, который играл на двух саксофонах одновременно, расхаживая по сцене, как слепой при пожаре. Роланд стал таким же известным, как и Джими, когда добрался до Лондона. Все глаза устремлены на меня, детка. И продолжай следить за мной!
Однако в последнее время Джими потихоньку кайфовал от Орнетта Коулмана, Джона Колтрейна, смешивая их с классикой, Бахом и Бетховеном, покупая дюжины пластинок за раз во время регулярных визитов в магазины пластинок в любом городе, в котором он оказывался. Носил с собой портативный проигрыватель везде: на гастролях, в машине, в гримерке. Джими вдыхал дым, выдыхая разноцветные облачка.
Джими впервые услышал о Майлзе от своего парикмахера в Нью-Йорке, Джеймса Финни. Джеймс специализировался на афро. Стажировался на 125-й улице, в самом шикарном салоне красоты Гарлема (постоянные клиенты: Дайанн Кэрролл и миссис Луи Армстронг). Решил, что у него хватит умений укладывать негритянские афро в шикарные прически, и теперь он работал только со своими: плетения, афро, пучки. И «волосы в стиле Дилана» Джими превратил в суперафро. Смело, дерзко.
Джеймс придумал название: «Жгучий объем». Не тот, который так любили белые цыпочки в мини-юбках. Это был мужской вариант. Как настоящее афро, но пышнее и выше, как небоскреб.
Майлз увидел прическу и попросил Джеймса сделать ему такую же. То есть сумасбродная женушка Майлза, Бетти, увидела волосы Джими, запала на них и рассказала Майлзу об этом, подталкивая его к переменам. Сними галстуки и костюмы от «Братьев Брукс», позаимствуй немного сексуальности в стиле Джими.