Жизнь и смерть на вершинах мира

Быстро возвращаюсь в лагерь, распаковываю вьючные ящики за палаткой, собираю нужные ловушки. До сих пор не было случая их использовать. Снова спешу к желобу. Тщательно устанавливаю ловушки. Пальцы настолько окоченели, что при малейшей неосторожности я мог бы поранить руку. Стараюсь по возможности избежать этого. В осыпи трудно замаскировать ловушку, поэтому задвигаю ее как можно глубже в отверстие норы, чтобы зверек не смог ее обойти. Необходимо, кроме того, закрепить ее тонкой стальной проволокой, чтобы пойманный сурок не утащил ловушку за собой. Бывают случаи потерь отлова, когда зверек вместе с ловушкой падает с высоты в несколько десятков метров.

На следующее утро, как только рассвело, выхожу к желобу. С каждым метром ступаю все осторожнее и медленнее. Стараюсь внушить себе, что не хочу зря тревожить сурка — а вдруг он ненадежно попал в ловушку или даже сумел обойти ее и в данный момент находится вне норы? На самом же деле попросту оттягиваю момент возможного разочарования. Оно-то меня и ожидало! Капкан пуст, вокруг норы никаких признаков жизни. Со вчерашнего дня — никаких изменений.

Путь вверх по желобу с какой-то надеждой и возвращение вниз без всяких результатов повторяются каждое утро и вечер несколько дней подряд. Наконец я сдаюсь. Норы в самой деле существуют, но выглядят по-прежнему необитаемыми, и я уже готов предположить, что все остальное, в том числе песни сурка, — плод моей фантазии. Ловушки я отношу в лагерь, упаковываю в ящики. Продолжаю бродить по моренам с небольшими мышеловками и ловлю высокогорных полевок.

Неудача не дает мне спать, и через неделю я все-таки снова стою с ружьем в знакомом кулуаре. И снова надо мной вдруг раздается свистящий звук, переходящий в индюшиное клокотание! Значит, сурки здесь все-таки есть, это не порождение моей фантазии. Но где же они? Приблизиться к норам на расстояние выстрела можно только по желобу, но в этом случае сурок увидит меня прежде, чем я его. Хорошо бы притаиться под скалами вне желоба и ждать, пока испуганный зверек успокоится и снова вылезет из норы, но это невозможно. Невозможно также и спрятаться в самом кулуаре: много раз за день по нему, как заряды, летят сверху груды камней. В самом деле, если на одной чаше весов — тушка зверька, а на другой — собственная жизнь, то человек не раздумывает долго над выбором. Итак, мой первый гиндукушский сурок обыграл меня по всем статьям!

Следующая встреча с сурком происходит всего через несколько дней. К востоку от базового лагеря, на противоположном берегу ледникового потока, находится несколько причудливых скальных башен. Когда из-за плохой погоды выход наверх невозможен, Радан Кухарж и Милош Матрас отправляются к этим скалам. Преисполненные восторга от отличного скалолазания, они сообщили о небольшой долине между погребенной боковой мореной и коренными склонами. На дне долинки, заполненной наносами тонкого песка, из-под снежника выбегает родничок прозрачной воды, окруженный редкой растительностью. Собрался и я туда с запасом ловушек. Хотя от базового лагеря до цели всего несколько сот метров по прямой, на пути лежит препятствие в виде бурного ледникового потока. Это означало, что нужно сделать многочасовой подъем вверх, к леднику, пересечь его в устьевой части и снова спуститься под скальные башни. Первая попытка спрямить путь и перейти поток вброд прошла довольно успешно. Правда, на другой берег я вылез промокший и промерзший — словом, достаточно наказанный за свою рискованную затею. Как бы то ни было, я у цели. Спускаюсь с морены в углубление у подножия скалы и оказываюсь в хорошо защищенной от ветра, покрытой дерном западинке всего в несколько квадратных метров. Передо мной открылась чудесная картина, напоминающая конец марта у нас, когда после таяния снега появляется первая трава. Не хватает только примул.

Начинаю расставлять ловушки, выискивая места поудобнее, но их не так уж много. Поэтому часть ставлю на склоне морены, где так же кое-где во многих местах пробивались кустики травы. Постепенно забираюсь на гребень моренного вала. Ставлю очередную ловушку и осматриваюсь, выбирая место для следующей, как вдруг перед моими глазами оказывается стоящий столбиком сурок! Он возвышается на камне в каких-нибудь пятидесяти метрах от меня. Всего долю секунды он неподвижен, затем раздается свист, означающий испуг, между камнями мелькает оранжевое пятно, и я снова один на морене.

Шаг за шагом я осматриваю морену вокруг места, где сидел сурок. Ничего! Ни единого следа или входного отверстия, не говоря уже о норке. Раздосадованный, возвращаюсь в лагерь. Не могут меня утешить и те несколько высокогорных полевок, которых я нахожу на следующее утро в ловушках в долинке у скальных башен.

Дни уходят. Уходит и моя надежда добыть сурка. Остальные участники экспедиции только усугубляют мое мрачное настроение своими замечаниями и вопросами: «Все еще ничего?» Постепенно у меня появился своего рода «сурковый комплекс».