Жизнь и смерть наместника Ритхана

– Я слышала о таком, – сказала тихо, голос дрогнул. – Я… я не видела сама, но слышала истории. Сами понимаете, что всему верить нельзя, болтают разное. Я слышала, это демоны. Или демоны вселившиеся в людей. Черная ненависть переполняет их так, что любой, кто им в глаза заглянет, заразится этой ненавистью тоже, начнет убивать…

Голос сел и в горле пересохло. Так это значит, это не сказки? Эйден видел такое и поэтому…

– Понятно, – сказал он. Поставил локти на стол, сцепил перед собой пальцы. И вдруг как-то едва уловимо вздрогнул. – А у меня сейчас какие глаза?

Тайра дернулась было вперед, посмотреть, но что-то остановило. Если заглянешь в глаза, то и сам…

Но наместник сейчас меньше всего походил на демона. И глаза издалека смотрелись совершенно обычными.

– Боитесь? – серьезно спросил он. – Значит, вы верите в это?

– Не знаю, – сказала она. – Все это так странно.

И все же, сделала усилие над собой, поднялась, шагнула ближе. Посмотреть наверняка.

– Повернитесь к свету.

Эйден повернулся.

Серые. Он смотрел на нее спокойно… на свет, чуть щурясь.

Тайра поняла, что от волнений у нее у самой ноги трясутся. Села в свое кресло снова.

– У вас обычные глаза, – сказала она. – Как всегда. Только зрачки немного расширены, но это, я полагаю…

Это другое.

Эйден кивнул.

– Вы видели такие глаза, да? – спросила Тайра. – У того человека? Если вы его убили, то это не ваша вина.

Тайра говорила и сама не могла сказать, правду ли она говорить. Верит ли? Если по уму – то да, он не виноват, это какая-то магия. И сам он бы никогда. Но все равно… Если по уму – такого просто не может быть.

– Знаете… – задумчиво сказал Эйден. – Я уверен, что не убивал. Я знаю, как это выглядит. Понимаю, что даже если не хотел сам, это могло быть какое-то ментальное воздействие. И когда ночью ко мне пришли и повели смотреть, я был почти готов признать, что каким-то образом сделал это, хоть и не помню. Я бил того человека, да, это я помню хорошо. Да, я привязал его к стулу, я дважды ударил его в живот и несколько раз в зубы. Но рукой, – Эйден повернул к Тайре тыльную сторону ладони, показывая сбитые костяшки. – Я помню эту ярость, которая наполняла… – он облизал губы. – Но когда понял, что еще немного, и ударю ножом, я сбежал. Ушел, и больше к нему не подходил. Да, потом я тоже подумал – вдруг чего-то не помню, вдруг помутнение… Но его резали. Я осмотрел его. Глубокие раны слева, и, самое интересное, явно били правой рукой, – тихо усмехнулся. – Левой под таким углом не ударить. Я не могу так ударить правой. У меня пальцы сломаны и не гнутся, правой выходит очень слабый захват, – сжал кулак, повернул к Тайре, чтобы она видела. Мизинец сгибался до половины и то вкось, безымянный не до конца. – Да, я пишу правой, – сказал он. – Первые три пальца вполне восстановились, перо я могу держать. И это, вероятно, вводит в заблуждение. Но холодное оружие только левой. У меня бы физически не вышло.

Вдох-выдох… спокойнее. Надо успокоится и обдумать.

Верит ли Тайра?

Очень похоже, что наместник сам верит в то, что говорит, для него это правда. Правду она чувствует.

Он был в участке, ему показывали, но не попытались задержать? Да, он наместник, но это не значит, что может убивать безнаказанно. Закон есть закон. К нему, по крайней мере, приставили бы охрану, хоть под домашний арест до разбирательств. Но ареста нет.

Значит, реально, нечего предъявить? Только предположение?

– А женщина? – спросила Тайра.

– Женщина… – Эйден вздохнул снова. – Она ждала меня у крыльца, там, у участка. Я вышел, она наорала на меня, чуть не уронила ребенка и убежала. Я не смог догнать.

– Ребенка?

– У нее был ребенок. Да. Потом ребенка не нашли.

Надо успокоиться.

Что в этом правда на самом деле – так не понять. Сейчас главное – без поспешных решений.

Все это пугало безумно. Что-то происходило, и Тайра не могла понять, как с этим быть. Как остановить, помешать.

Все это снова…

Эйден задумчиво смотрел в одну точку перед собой.

Зрачки у него расширены.

– А вы? Как вы себя чувствуете? – спросила Тайра.

– Я? – он удивился. – Нормально.

Слегка резко у него вышло. Тайра не поверила.

– А ваше проклятие? Оно больше не проявляло себя? Может быть, мне стоит посмотреть?

– Госпожа Орах, – он выпрямился, взгляд стал совсем тяжелый. – Не стоит сейчас. Я верю, что вы, вероятно, хотите помочь. Но мы знаем, что бывает, если вы обеспокоены чем-то другим. А сейчас вы обеспокоены, и не сможете от этого отмахнуться. Давайте не будем. Я собирался поговорить с вами. Подумайте, что вы можете сказать о лорде Роуэне Фаргосе?

Холодный деловой тон.

Круги под глазами.

Но потереть на груди он руки не тянет, значит, не чешется, а если проклятие – то первым делом начинает чесаться. Или тут другое? Если он начал пить свои таблетки с мертвым корнем, то чесаться не будет. Но и долго он не протянет. С другой стороны, какой тут выбор? Что убьет его быстрее, таблетки или проклятие?