Жизнь и свобода. Автобиография экс-президента Армении и Карабаха

Я пригласил к себе посла Соединенных Штатов и сказал, что обеспокоен слушаниями в парламенте накануне поездки в Ки-Уэст: у меня появилось ощущение, что Алиев готовит почву для отказа. «Вы уточните, пожалуйста, у Алиева, – попросил я его. – Если что-то изменилось, Ки-Уэст надо отменять, а то получится конфуз, да еще и при посредничестве госсекретаря». На следующий день посол мне сообщил: «Нет, все нормально. Мы связались с Алиевым, и он подтвердил: все в силе. Обсуждение в парламенте он объясняет необходимостью подготовить общественное мнение». «Ладно, – подумал я, – может, показалось». Еще через два дня выступал сам Алиев. Я читаю текст его выступления и вижу: да нет же, не показалось. Что-то явно идет не так! Прошу Вардана Осканяна: «Свяжись еще раз с американцами. Мне эта история не нравится. Я думаю, в Ки-Уэсте ничего не получится». Он еще раз связался – уже и с послом, и с Кавано. Те на следующий день снова сказали: все в порядке, они общались с Алиевым, и тот подтверждает, что едет в Ки-Уэст с серьезными намерениями. Звонить Алиеву напрямую в этой ситуации я не стал, опасаясь, что посредники истолкуют это неправильно. Инициаторами встречи в Ки-Уэсте были не мы, ее готовили посредники, они же согласовывали все детали с участниками. Я считал, что некорректно проявлять активность и выяснять готовность другой стороны конфликта к переговорам.

И вот мы в Ки-Уэсте, в одном из самых красивых мест Флориды. Расположились в отеле на берегу Мексиканского залива. Стояла отличная погода – яркий солнечный день, и я надеялся, что успею еще и поплавать. Настроение у меня было приподнятым – отчасти от морского воздуха, но больше от ожидания, что через несколько часов здесь решится судьба моей родины.

Приезжаем в небольшой уютный Малый Белый дом Трумэна. Зал переговоров полон: наша делегация, азербайджанская, представители всех стран-сопредседателей, огромное количество журналистов, готовых зафиксировать и осветить долгожданное историческое событие. В центре комнаты стол, за ним госсекретарь Пауэлл, справа – Алиев, слева – я, напротив – сопредседатели Минской группы, работники Госдепа, журналисты. Начинает встречу Пауэлл, говорит об уникальном историческом моменте и передает слово Алиеву. Тот открывает папку и… достает оттуда письменную речь. Как только я увидел, что в ней с десяток страниц, сразу понял: это провал.

Алиев стал читать. Все видели, что он волнуется: каждое слово произносил будто через силу. Читал минут тридцать. В тексте много говорилось о том, как посредникам следует вести процесс, но весь смысл его получасового выступления сводился к одному: «Я не готов пойти на это». Пока Алиев выступал, я смотрел на Кавано. Тот пребывал в панике. Пот с него лился градом, рубашка взмокла и прилипла к телу, лицо покраснело: он осознал, что это конец его карьеры. Я поймал взгляд Кавано и глазами сказал: «Я же вас предупреждал, что будет конфуз…» И оказался прав, но – черт возьми! – не всегда хочется оказываться правым. В данном случае я предпочел бы ошибиться.

Меня охватило двойственное чувство. С одной стороны, облегчение: я понимал, что реализовать такой мирный договор было бы чрезвычайно сложно и рискованно. С другой стороны – разочарование и сожаление: это был исторический момент – мы могли бы развязать узел, который затягивался веками. Конечно, мы сохраняли свои сильные переговорные позиции – ведь не мы отказались подписать соглашение. Большим плюсом стал и только что созданный прецедент: фактически обсуждалось присоединение Карабаха к Армении, и территориальная целостность Азербайджана не являлась этому помехой. Никакое предложение об урегулировании в будущем уже не сможет обойти право Карабаха на самоопределение.

После Алиева дали слово мне, и моя ответная речь длилась минуты полторы, а то и меньше:

– Я приехал во Флориду, за много тысяч километров от Армении, чтобы работать над урегулированием, а не для того, чтобы поучать сопредседателей, как им вести свою посредническую миссию. И на этом я заканчиваю свое выступление.

Говорить что-то еще теперь уже не имело смысла. Азербайджанская пресса потом писала: «Кочарян выступил до неприличия кратко».

После заседания ко мне в отель пришел российский сопредседатель Трубников и стал убеждать пойти на уступки. Я сказал: «Стоп. Вы пришли не по адресу. Есть согласованный документ, и я готов его подписать. Работайте с Алиевым. Если вы его убедите – подпишу. Я никуда не уезжаю, тут красивое место, с удовольствием проведу здесь пару дней».