Жизнь и свобода. Автобиография экс-президента Армении и Карабаха

Правильнее было бы назвать эту главу чуть иначе: «Об отсутствии взаимоотношений с Турцией». Впрочем, тема армяно-турецких отношений находилась в нашем поле зрения все десять лет моего президентства. Проблем с Турцией у нас было много, прежде всего – закрытая граница и отсутствие дипотношений. Анкара полностью отрицала факт геноцида армян 1915 года и всячески противодействовала нашим попыткам добиться его международного признания, полагая, видимо, что это может повлечь за собой территориальные претензии или требования о компенсациях. В лучшем случае они искренне заблуждались в своей версии трактовки трагических событий начала прошлого века. В карабахском вопросе Анкара безоговорочно поддерживала Азербайджан и открытие границы с Арменией жестко увязывала с нашими уступками по Карабаху.

В Европе все понимали, насколько ситуация с закрытыми границами и отсутствием дипотношений между соседями ненормальна, и хотели разобраться в ее причинах. У меня не было практически ни одной встречи с европейскими лидерами, на которой тема армяно-турецких отношений не затрагивалась бы в той или иной форме. Все выражали искреннюю готовность помочь наладить отношения и спрашивали, как и чем могут быть полезны. Однако самыми активными посредниками в установлении связей между Арменией и Турцией были американцы. Они полагали, что это сбалансирует чрезмерную зависимость Армении от России в вопросах безопасности, а также уменьшит значимость границы с Ираном для нашей экономики. Госдеп США пытался использовать любую возможность для наших контактов в надежде хоть как-то подтолкнуть вперед решение этой проблемы.

Прямых встреч с турецкими лидерами у меня было всего две – обе с президентом Сулейманом Демирелем. Первая состоялась в Ялте, на саммите ОЧЭС в июне 1998 года. Формально посредниками была украинская сторона, но идея исходила от американцев. Встретились умудренный колоссальным политическим опытом осторожный Демирель и я, недавно избранный президентом Армении, с боевым опытом и не менее боевым темпераментом, – два человека, совершенно разных по типажу, мировоззрению и ожиданиям от встречи. Переводчик работал в поте лица, но разговор оставлял стойкое ощущение, что мы говорим не друг с другом или, по крайней мере, совершенно не слышим друг друга. Я ставил очень прямолинейные вопросы такого рода: «Господин президент, могли бы вы объяснить смысл закрытой границы?» или: «Почему отношения между нашими странами вы увязали с проблемой Карабаха? Какое отношение Турция имеет к Карабаху?» Демирель совсем такого не ожидал! С трудом скрывая раздражение, он стал говорить общими размытыми фразами, не имеющими вообще никакого отношения к тому, что сказал я. Складывалось впечатление, что это не переговоры президентов, а просто две группы людей случайно оказались по разные стороны одного стола и говорят что-то свое и для себя.

Второй раз мы встретились годом позже в Стамбуле, на саммите ОБСЕ, но по своему характеру и эта встреча мало чем отличалась от первой.

Особенную актуальность тема армяно-турецких отношений приобрела в период активных переговоров о членстве Турции в ЕС. Всем казалось, что мы должны быть категорически против этого. Но наша позиция, к изумлению европейцев, оказалась неожиданно прагматичной: мы говорили, что поддерживаем вступление Турции в ЕС, потому что сразу станем граничащей с ЕС страной! Конечно, мы рассчитываем на то, что граница с Арменией в этом случае не останется закрытой, и это должно быть оговорено в условиях вступления. Мы хотим, чтобы наш сосед был прогнозируемым, уважал основополагающие принципы международного права, а членство в ЕС это предполагает императивно. Турции придется переосмыслить собственное прошлое и помириться с ним, а значит, и здесь откроются перспективы для объективной оценки событий 1915 года. Так зачем же нам быть против?

Я никогда не верил, что Турция войдет в ЕС, не верил, что эта страна готова на столь глубокую внутреннюю трансформацию, и говорил об этом прямо нашим европейским партнерам. Но наш подход был понятным, прагматичным и аргументированным, да и в целом позиция Армении по армяно-турецким отношениям смотрелась выигрышно. Мы не выглядели заложниками прошлого. Мы говорили, что готовы к установлению дипотношений с Турцией без предварительных условий. А границу мы и не закрывали, она закрыта с одной стороны – с турецкой. Армения готова к торговле хоть завтра. Так что какой-либо головной боли в виде давления на нас мы не имели вообще, по сути не было и предмета давления.