Жизнь и свобода. Автобиография экс-президента Армении и Карабаха

Причин двинуться на Агдам, где находился центральный штаб азербайджанской армии, у нас хватало. Там же располагались оружейные склады, и именно из Агдама велся огонь по армянским селам; оттуда же били по Степанакерту из установок «Град». Большое расстояние от Агдама до Степанакерта затрудняло обстрелы города, но узкий участок азербайджанской территории здесь значительно выдавался вперед, образуя длинный язык. Каждый день, а то и несколько раз за день азербайджанцы выезжали к самому краю этого языка, пускали залп и быстро возвращались к себе в тыл, так что пару залпов из «Града» мы получали регулярно. В Агдаме было полно и другой артиллерии: например пушки «Гиацинт», дальности которых вполне хватало для беспрерывных обстрелов Степанакерта.

Операция началась во второй половине июля. Прямой лобовой штурм города мы не планировали. Наши подразделения стали обходить Агдам с севера и юга, используя рельеф местности. Отсутствие фортификационных сооружений и непрерывной линии обороны сыграло нам на руку – мы смогли вклиниться глубоко в тыл, просто огибая город. Один из отрядов проник намного дальше других по пустому оросительному каналу. Кольцо вокруг города мы не замкнули, на это у нас не хватило бы сил и средств. Но при этом создалось впечатление, что город окружают, – в этом и состоял замысел операции – и люди в спешке стали его покидать. А когда началось наступление на основном направлении, воля обороняющихся была окончательно сломлена. 23 июля наши войска вошли в Агдам и, преследуя противника, погнали его дальше.

Еще не иссяк поток бегущих из города людей, а во всех азербайджанских газетах уже появилась новость: «Агдам оккупирован армянскими сепаратистами!» Мне сразу же позвонили из Еревана: «Что там у вас творится?!» Естественно, там ничего не знали: мы же никого заранее не предупреждали, что собираемся брать Агдам, да и теперь признаваться в этом было рискованно. Мировое сообщество ждет, что мы вот-вот вернем Кельбаджар, а тут…

«Да вроде ничего особенного», – отвечаю. (На самом деле к этому моменту мы уже были в городе.) А звонки из Армении продолжаются – звонит Бабкен Араркцян, председатель парламента:

– Слушайте, в Азербайджане вовсю пишут, что армяне взяли Агдам! Вы где?

– Да вроде нет, не брали, – отвечаю, – сами не понимаем, что происходит. Заняли несколько сопок, сидим на них, наблюдаем, как они почему-то из города бегут.

– Какого черта вы делаете на этих сопках?!

– Ну, так у них артиллерия там была, нас оттуда обстреливали, пришлось их немного подвинуть, – говорю. Но чувствую себя страшно неудобно: с Бабкеном у нас очень теплые, дружеские отношения и врать ему крайне неприятно.

Мои объяснения, видимо, звучат неубедительно, и он звонит Гукасяну: «Слушай, ну хоть ты-то нормальный парень! Ты можешь мне честно сказать: что у вас там?!» Гукасян искренним и невинным тоном вторит моей версии: «Никуда не входили, сидим на сопках, наблюдаем: почему-то бегут из города».

Так мы никому в руководстве Армении, кроме Вазгена Саргсяна, и не сказали о реальной ситуации, пока не завершили операцию. Дня два на ходу сочиняли и рассказывали различные истории, а сами тем временем продвинулись еще дальше за Агдам, заняли значительную территорию и создали безопасную зону вокруг Степанакерта и прилегающих к нему сел. Теперь обстреливать нас теми средствами вооружения, которыми тогда располагал Азербайджан, стало невозможно. Нам предстояло окапываться на новом рубеже и укреплять линию обороны.

После потери Агдама Сафар Абиев, исполнявший в то время обязанности министра обороны Азербайджана, через Казимирова[76] обратился к нашему командующему армией Самвелу Бабаяну с просьбой о передышке в военных действиях. Впервые при посредничестве России удалось подписать прямое соглашение с карабахской стороной о прекращении огня с 25 по 28 июля.

Кстати, в Агдаме, как и в Шуше, воевал Шамиль Басаев. Рассказывая в послевоенном интервью об этом периоде, он упомянул, что его сильно разочаровали азербайджанские войска. В то время имя Басаева нам ничего не говорило – мы знали лишь, что на стороне Азербайджана воюет немало чеченских боевиков. В горисполкоме Грозного, на втором этаже, была специальная комната, где записывали наемников, формировали отряды и посылали их в Карабах. Впервые мы узнали о чеченцах, услышав переговоры противника по рации на чеченском языке, а вскоре у нас появился и пленный, и убитые чеченцы. Удостоверения, которые имел каждый из них, не оставляли никаких сомнений в том, что против нас действуют чеченские наемники. Среди убитых оказался даже член Центризбиркома Чечни. Захваченного пленного мы в качестве жеста доброй воли вернули в Чечню, Дудаеву, по их просьбе, под обещание, что они эту лавочку закроют. Сдержали они слово или нет, точно сказать не могу – но через некоторое время боевиков из Чечни действительно стало меньше.

* * *