Жизнь и свобода. Автобиография экс-президента Армении и Карабаха

Первая – это встречи в рамках Минской группы ОБСЕ, о которых я уже упоминал. Участие в них карабахской делегации я считал очень важным, но формат и содержание этих встреч абсолютно не соответствовали развернувшейся масштабной войне в Карабахе. Дипломаты из девяти стран – участниц Минской группы и делегации из Армении, Азербайджана и Карабаха периодически собирались и обсуждали пути урегулирования конфликта. Дискуссия, как правило, застревала в самом начале, на теме статуса карабахской делегации и представителя азербайджанской общины Карабаха. В это время шла война, гибли люди, десятки тысяч жителей покидали свои дома в зоне боевых действий. Каждый раз после территориальных потерь или приобретений сторон обсуждение на долгие часы замедлялось: участники пытались дать оценку последним событиям. Складывалось ощущение, что переговоры идут сами по себе, а война – сама по себе. При этом все посредники искренне переживали из-за происходящего, хотели быть полезными и объективными, – все, кроме турецких дипломатов, проявлявших явно выраженную предвзятость. Но посредническая деятельность в том виде, в котором она велась, представляла собой пример ошибочного выбора и применения неподходящего инструмента международного урегулирования конфликта в его горячей фазе. Думаю, единственное, что могло бы тогда остановить войну, – это решение о принуждении к миру. Но такое решение предполагало соответствующую резолюцию СБООН, подкрепленную ресурсами для создания миротворческих сил и их дислокацию в регионе. Ведущие мировые державы в то время не проявляли готовности к такой совместной деятельности.

Была и вторая составляющая переговорного процесса, непосредственно привязанная к боевым действиям. Она заключалась в том, что каждый раз после очередного занятого нами района российский посредник предлагал нам подписать соглашение о временном перемирии. И каждый раз мы настаивали на том, что под этими соглашениями должна стоять подпись министра обороны или министра иностранных дел именно Нагорно-Карабахской Республики, а не Армении, как того требовал Азербайджан.

Это было принципиально важно, поскольку подчеркивало наш статус стороны конфликта и тот факт, что в основе нашей независимости лежит право народов на самоопределение. Если стороной конфликта признавался Нагорный Карабах, Армения в глазах международного сообщества выглядела страной, вовлеченной в конфликт, а не его первоисточником. И это полностью соответствовало истине. Азербайджан же в ходе карабахского конфликта всегда апеллировал к принципу территориальной целостности государств. Подписание соглашения о прекращении огня с Арменией без карабахцев могли бы использовать, чтобы выставить Армению стороной конфликта и обвинить ее в агрессии по отношению к соседнему государству. Но, поскольку мы имели очевидное военное преимущество, а у Азербайджана ситуация на фронтах была плачевная, нам удавалось добиться своего. В то время появилось несколько соглашений о прекращении огня, где стояли подписи представителей НКР и Азербайджана. С нашей стороны их подписывал Аркадий Гукасян, от Азербайджана – Джалилов.

Временные перемирия оказывались недолгими: две недели, три, месяц. Как правило, их запрашивал Азербайджан, и он же сам регулярно их срывал, начиная новые военные действия. Для нас это не было неожиданностью: если они потеряли район, то мы понимали, что они попытаются его вернуть, и уже ждали. Как только начинались эти попытки, мы не просто их отбивали, но двигались дальше и брали следующий район. События разворачивались настолько динамично, что приходилось воевать без четкой линии фронта: стороны просто не успевали ни закрепиться, ни отстроить военные сооружения. Все делалось на ходу: занимали позиции, тут же ночью копали траншеи, обустраивали импровизированные огневые точки, при этом понимая, что все это может сдвинуться влево, вправо, вперед. Очень зыбкая ситуация… И постоянная стрельба: она не прекращалась даже при временном перемирии, когда останавливалось продвижение войск.

Соглашение о перемирии никого не связывало: отсутствовали мониторинг и система верификации, так что любая из сторон могла нарушить перемирие, и разобраться, кто начал первым, было бы невозможно. Уверен, что такое же ощущение складывалось и у азербайджанской стороны. Однако эти соглашения имели очевидную дипломатическую ценность: подпись карабахской стороны.

* * *

На различных стадиях переговорного процесса посредники неоднократно предлагали вывести на линию противостояния миротворческие силы. Но все многочисленные обсуждения и попытки выработать решение, устраивающее обе стороны, ни к чему в конечном итоге так и не привели.