Жизнь и труды архиепископа Андрея (князя Ухтомского)

В Раифском монастыре в то время действительно был один иеромонах [487] , отличавшийся большой религиозной настроенностью. К нему за помощью обращались многие нервно больные, мятущиеся люди, и он помогал им, успокаивал их.

Распутин, вернувшись из монастыря, начал подражать этому иеромонаху. Пошли слухи о том, как он лечил и успокаивал одну женщину в купеческой семье.

У меня появились подозрения против Распутина, но я еще не решался оборвать знакомство с ним. Как-то он был у меня. Мы долго беседовали с ним о молитве, о посте, об исповеди. Он вспоминал об Иоанне Кронштадтском, к которому относился с большим сочувствием и уважением.

Мне было приятно слышать это, так как я сам всегда высоко ставил Иоанна Кронштадтского.

Но среди разговора он вдруг поразил меня одним замечанием:

– Да, ведь вот святой, а между тем как он к женщинам-то относится?..

Однако это не мешает его святости.

– Как! – воскликнул я. – Неужели ты веришь тем грязным сплетням, которые распускаются об Иоанне Кронштадтском его врагами?

Но мое возражение, видимо, нисколько не смутило Распутина, и он – как теперь помню – сказал мне:

– Эка, брат, штука, – кто больше ездит, тот больше берет.

– Вот ты каков! – сказал я с укоризной.

Распутин, увидев, что я переменил свое отношение к нему, начал меня уверять, что он «пошутил».

– Нет, брат, этими вещами не шутят, – сказал я ему. И тотчас же дал ему понять, что он потерял мое доверие. Он это понял и прекратил свои визиты ко мне.

Весною 1909 года в Казань приехал епископ Феофан [488] , направляясь в Уфу, где он намерен был лечиться кумысом. Он был у меня, причем разговорился о Григории Распутине. Я предупреждал Феофана о двуличности Распутина, об его обмане и эротомании.

Феофан молча выслушал, но не ответил мне ни одного слова. В августе того же 1909 года он, возвращаясь из Уфы, снова посетил меня. И когда на этот раз разговор снова коснулся Распутина, Феофан сказал:

– Да, это один ужас. Григорий вызвал распад царской семьи, он всецело завладел государыней. Бедный государь…

<Пругавин:> Я спросил епископа Андрея: имел ли Феофан при этом в виду интимную связь Распутина с государыней?

Епископ Андрей сказал, что слова Феофана не касались интимной связи.

<Епископ Андрей:> Вскоре после этого, в сентябре месяце, ко мне совершенно неожиданно явился Распутин с дочерью. Во время чаепития Распутин сказал:

– Мне нужно поговорить с тобой по большому секрету.

Я предложил перейти в отдельную маленькую комнату. Здесь Распутин начал рассказывать о епископе Феофане.

– Вот, братец ты мой, что с Феофаном-то случилось: был человек в силе, был духовником царя и царицы, но повздорил со мной – и полетел!

Теперь уже он не духовник у царей… Вот что значит ссориться со мной.

Свой рассказ Распутин закончил вопросом: «Скажи: веришь ли ты в меня?» И смотрит на меня в упор.

– Я знаю, что ты шарлатан, – сказал я спокойно.

Он рассердился, вскочил со стула и начал говорить:

– Вот ты как! А я нарочно к тебе приехал. Теперь место царского духовника свободно, я и хотел тебе предложить: не пожелаешь ли ты занять это место?

– Убирайся ты вон, я и говорить с тобой не хочу! – сказал я. Распутин поспешил уйти и больше уже никогда у меня не бывал.

Но когда я приезжал в Петроград, он отыскивал меня и приходил ко мне. Раз я встретился с ним 2 февраля 1910 года в храме Воскресения на Крови. Я стоял в толпе. Вдруг ко мне подбежал Распутин.

– Ах, владыка, я давно тебя ищу. Мне очень нужно поговорить с тобой.

– Оставь меня в покое, – сказал я ему.

Но он не отставал. Когда мы выходили из храма, он уже на лестнице сказал мне:

– Все бы было хорошо, но Столыпин хочет выслать меня из Петербурга.

Он говорил это настолько громко, что выходившая из храма толпа начала обращать на нас внимание; многие начали прислушиваться.

– Я буду очень рад, если Столыпин вышлет тебя из Петербурга. Я даже сам хотел ему написать об этом.

Но Распутин не унимался. Он продолжал идти рядом со мной и говорил:

– А ты знаешь, за что Столыпин хочет выслать меня из Петербурга?..

За сущие пустяки!.. Вся моя вина в том, что я царицу ласкаю…

– Ты – нахал, – сказал я, – оставь меня и не смей никогда подходить ко мне.

Он отошел и направился к стоявшей около храма какой-то большой карете, в окне которой виднелись дамские лица. Дверцы растворились, Распутин влез в карету, и лошади тронули.

Больше я никогда уже не видел Распутина.

Позднее я слышал, что Распутин, едучи по железной дороге с какими-то женщинами, уверял их, что он совершенно бесстрастен, и в доказательство этого ложился с женщинами в отдельном купе. Но вскоре же оказывалось, что уверения его в бесстрастности были ложными.