Жизнь и учение св. Григория Богослова

Всякое упрощенное, частичное, односторонне катафатическое представление о Боге сродни идолопоклонству: оно облекает Бога в категории человеческой мысли. Те антропоморфические представления о Боге, которые содержатся в Священном Писании, должны пониматься как иносказание: сквозь" "букву" "Писания следует проникать в его" "внутреннее содержание" ". [790] Есть вещи, которые названы в Писании, однако не существуют в действительности: именно к этой категории относятся библейские антропоморфизмы. В Писании о Боге говорится, что Он спит, пробуждается, гневается, ходит и престолом имеет херувимов. [791] Но с каких это пор Бог стал страстным? Откуда слышно, чтобы у Него было тело?"Здесь представлено то, чего в действительности не существует. Ибо мы наименовали Божественное именами, взятыми из нашей реальности" ". Если Бог по каким‑то Ему известным причинам не проявляет видимых знаков заботы о нас, нам кажется, что Он спит; если вдруг оказывает благодеяние — пробуждается. Он наказывает, а мы думаем, что гневается; Он действует то здесь, то там, а нам кажется — ходит. Бог быстро движется — мы называем это полетом; [792] Он взирает на нас — называем" "лицом" "; [793] Он дает нам что‑либо — именуем" "рукой" "; [794]"так и всякая другая сила и другое действие Божии изображаются у нас чем‑либо телесным" ".[795]

Вновь и вновь Григорий возвращается к мысли о непостижимости, неопределимости и неименуемости Бога, о том, что никакое имя или понятие не соответствует Его величию. Вопреки Евномию, который считал, что сущность Бога заключается в Его" "нерожденности" ", [796] Григорий указывает на то, что ни" "нерожденность" ", ни" "безначальность" ", ни" "бессмертие" "не исчерпывают сущности Божией. [797] Ни" "непостижимость" ", на который настаивали православные вопреки Евномию, ни простота, ни вечность, ни другие свойства, приписываемые Богу, не исчерпывают Того, Кто вне категорий времени, места, слова, разума, постижения. Мы вообще можем говорить при помощи слов только о том, что" "вокруг Бога" ", но не о Нем Самом:

Бог всегда был, есть и будет; вернее, всегда" "есть" ". Ибо термины" "был" "и" "будет" "взяты из наших временных делений и из преходящей природы, а Сущий всегда есть, и так Он Сам Себя называет, беседуя с Моисеем на горе. Ибо Он обладает всецелым бытием и объединяет его в себе, не имеющее ни начала, ни конца. Как некий океан сущности, [798] беспредельный и неограниченный, превосходящий всякую идею времени и природы, одним умом Он может быть очерчен — и то весьма неясно и неполно, и не Он сам, но то, что вокруг Него, — когда собирают воедино те или другие представления о Нем в один какой‑то облик истины, убегающий прежде, чем будет уловлен, и ускользающий прежде, чем будет представлен… Итак, Божество беспредельно и неудобосозерцаемо, и это только в Нем совершенно постижимо — Его беспредельность, хотя кто‑то считает свойством простой Природы быть или всецело непостижимой, или совершенно постижимой.[799]

Рассматривая" "беспредельное" "в отношении к началу и концу, — продолжает Григорий, — разум или устремляется в" "высшую бездну" "и, не находя, на чем остановиться, называет беспредельное" "безначальным" ", или устремляется в" "нижнюю бездну" "и называет его" "бессмертным" "и" "нетленным" "; соединив то и другое воедино, называет его" "вечным" ".[800]

Учение о непостижимости и неименуемости Бога содержится не только в полемических трактатах Григория, но и в его мистической поэзии. В своих стихотворных молитвах Григорий обращается к Богу как носителю всех имен и вместе с тем Тому, Кто превыше всякого имени, Тому, Которого весь мир прославляет словом и молчанием:

О Ты, Который по ту сторону всего (o panton epekeina)! Ибо что иное можно пропеть о Тебе?

Как слово воспоет Тебя? Ибо Ты невыразим никаким словом!

Как ум воззрит на Тебя? Ибо Ты непостижим никаким умом!

Ты один неизреченен, ибо Ты родил все изрекаемое.

Ты один непознаваем, ибо Ты родил все познаваемое.

Тебя провозглашает все говорящее и неговорящее.

Тебя чтит все разумное и неразумное.

Общие для всех желания, общие болезнования всех

Устремлены к Тебе! Тебе все молится. Тебе все,

Понимающее Твое повеление, воссылает безмолвный гимн.

Тобою единым все пребывает. К Тебе все в совокупности стремится.

Ты предел всего, Ты и Един, и Все, и Никто,

И ни единое, ни все. О Всеименуемый! Как назову Тебя,

Единого неименуемого? Сквозь заоблачные покровы

Какой небесный ум проникнет? Будь милостив,

О Ты, Который по ту сторону всего! Ибо что иное можно пропеть о Тебе?[801]