Жизнь и удивительные приключения астронома Субботиной

В апреле 1952 г. пришло известие о смерти младшего брата Нины Михайловны Олега Михайловича Субботина — последнего остававшегося в живых из всех ее братьев и сестер. «25 IV в Никитском Бот[аническом] саду умер от паралича сердца мой брат Олег Мих[айлович], — написала она Г. А. Тихову. — Телеграмму прислали такую: „Завтра хороним О. М.“ Хватило обухом по голове. Он меня звал, ждал, приготовил комнату, а повидаться не пришлось. Заработался, бедный. Его любили, уважали. Провожали все сотрудники Никитского сада и из Ялты приезжали от других учреждений. Теперь от нашей семьи никого не осталось. Как напряженно все трудились — отец, 4 брата, сестра…»[1806]. Н. М. Субботина находилась в санатории в Болшеве, когда пришло печальное известие. Самая старшая из братьев и сестер — она пережила их всех.

Всегда энергичная и довольная жизнью (особенно в первые послевоенные годы), она обычно не обращала внимания на бытовые проблемы, но, видимо, смерть брата заставила ее почувствовать себя совершенно одинокой и беспомощной. «Ведь доживать без семьи, в „Мертвом доме“ не легко, — писала она Г. А. Тихову 29 октября 1952 г. и далее просила старого друга о помощи, рассказывая об острой нужде, в которой на самом деле она жила все это время: — Можно ли попросить в Академии (не в ЦЕКУБУ с КСУ) о небольшой субсидии на обнову? Хотя бы 500–300 р[ублей]? Нужно осеннее пальто (я ношу с 1944 ашхабадское), нужна обувь, теплые боты (ноги сильно болят в резиновых калошах). Всего этого здесь не могу достать. Хорошо что есть зимняя шуба — на платье. Пенсии конечно не хватает»[1807]. Возможно, из-за этих трудностей и печальных событий прошедшего года Нина Михайловна не особенно радовалась своему 75-летнему юбилею, который она отметила 7 ноября 1952 г. «В этот день, 7.XI, я отмечаю свое 75-летие и мысленно бросаю взгляд на все прожитое, — писала она Тихову, — „Рус[ское] астр[ономическое] общество“, „Физическое о[бщест]во“, Пулково, где еще был Бредихин… Всех наших добрых Пулковских и [Менделеевских] астрономов… С. П. Глазенапа, Белопольского, Костинского, Ганского, Баклунда, Вас… Морозова, Менделеева, Хвольсона, Боргмана, Жданова, Покровского… А в Москве Казакова, Штернберга. Мою обсерваторию в Собольках, Фламмариона, S-té A. Fr.[1808] Затмения 1905, 1914, 1936, 1941 (в Ташаузе — до Арала не добралась: весь транспорт стоял, даже авиа)… и, наконец, наша встреча в Иванове, в 1945… На 25/II 1952 г. мы с Вами не поехали… Не знаю, когда и где будет наблюдаться затмение 1963? Кажется на Кавказе?» — прибавляла она[1809]. Как это было в духе Нины Михайловны — исчислять свою жизнь яркими людьми, с которыми ей доводилось общаться, и затмениями, которые удалось пронаблюдать!

Г. А. Тихов, конечно, тут же откликнулся на просьбу Н. М. Субботиной о материальной помощи, не дожидаясь рассмотрения заявлений официальными лицами, прислал деньги, и оказалось это очень кстати, поскольку коллеги-астрономы решили торжественно отметить юбилей Нины Михайловны. «Дорогой Гавриил Адрианович! — писала Субботина 27 ноября 1952 г. — Сердечное спасибо за перевод и Ваш дружеский подарок. Очень он пригодился и во время пришел: я купила боты, зимнюю шапку, на платье, к[ото]рое мне сейчас нужно т[ак] к[ак] М. Н. Неуймина сообщила, что Горшков[1810] хочет отметить мое 75 на собрании ЛОВАГО[1811] завтра»[1812]. И продолжала: «Он просил написать мою автобиографию и обзор работ. Ну я сообщила, какие я „подобрала камушки на берегу океана“ за 50 лет, напр[имер], по Солнцу; где и как строили обсерватории, и что там в них делали и с…[1813] Словом, написала, что вспомнилось… И саму меня охватили воспоминания…». А вспоминала Нина Михайловна прежде всего о людях, с которыми довелось повстречаться на жизненном пути: «Сколько замечательных людей я встречала, какие события, потрясающие страны видела. Выручает людей душевная бодрость, инициативность? А „камушки“ набирает кто — драгоценные, а кто простой гравий… Который тоже может пригодиться в массе… По пути встречаешь хороших товарищей, людей на долго оставляющих благотворную память, людей, бросающих искру для рабочего огня…». «Писали ли Вы свои такие воспоминания? — спрашивала она Тихова. — Ведь вот — умный, проницательный взгляд Бредихина, его слова о пользе наблюдений любителей в <…>[1814] метеоров подтолкнули на многое и меня… А Вас кто направил в астрономию?»[1815] И тут же еще раз благодарила друга за драгоценный подарок: «Еще раз большое спасибо за память и поддержку. Это уже 2-й раз — первый был в Туркмении… А сколько было бы хлопот подать заявление в Академию!.. Вы поступили как Колумб!..»[1816]