Жизнь и времена Горацио Хорнблауэра

Председатель комиссии:

— Могли ли вы до них дотянуться?

Мистер Бакленд:

— Да, сэр, но я не успел за них схватиться. Мужчина с тесаком подскочил ко мне и приставил лезвие к горлу. Остальные в это время связали меня полосами разорванных простыней и оставили лежать в каюте.

Председатель комиссии:

— Чем вы можете объяснить, что вас пощадили, в то время как лежащий больным капитан Сойер был убит?

Мистер Бакленд:

— Я только могу предположить, что на него напала другая группа пленников, более ослепленных яростью битвы, нежели те, что атаковали меня.

Председатель комиссии:

— А может, потому, что он пытался оказать хоть какое-то сопротивление?

Мистер Бакленд:

— Об этом мне ничего неизвестно.

Председатель комиссии:

— Сколько времени прошло с того момента, как вы в первый раз услышали шум, до того, как пленные вошли в вашу каюту?

Мистер Бакленд:

— Несколько минут. Должен пояснить, что шум и беспорядки среди пленных — а, в особенности, среди женщин, размещенных на полубаке — не были чем-то неожиданным. Я полагал, что с этим справятся вахтенные на палубе.

Председатель комиссии:

— Предполагали ли вы, что вас, как временного командира, вызовут при малейшем намеке на то, что кораблю угрожает опасность?

Мистер Бакленд:

— Так точно, сэр!

Председатель комиссии:

— Однако, услышав шум, вы не предприняли никаких действий?

Мистер Бакленд:

— Я был уверен, что меня обязательно вызовут, если ситуация того потребует.

Председатель комиссии:

— Благодарю вас, мистер Бакленд. Пожалуйста, останьтесь при заслушивании остальных свидетелей. Пригласите мистера Буша.

У комиссии сложилось впечатление, что Бакленд был вполне компетентным первым лейтенантом, но так и не вступил по-настоящему в командование кораблем. Настоящий лидер на его месте, располагая всего двумя вахтенными офицерами, с командой, уступавшей по численности своим пленкам, редко покидал бы верхнюю палубу. Прозвучавший выстрел заставил бы его появиться на шканцах полностью вооруженным уже в течение нескольких секунд. Но девизом Бакленда было: «Пусть за всем следит тот, кто на вахте!» Он был хорошим лейтенантом, и хорошим лейтенантом ему было суждено остаться навсегда.

Буш и Хорнблауэр дали свои показания и были удостоены похвалы, один — за то, что сражался, пока не был вынужден уступить подавляющей силе, а другой — за то, что быстро оценил ситуацию и принял правильное решение. Следующим свидетельствовал мистер Клайв, который представил доказательства, что болезнь капитана Сойера сделала для него невозможным командование кораблем. Другие свидетели пролили немного света на то, как началось восстание пленных, но в целом история осталась неясной, так как многие основные непосредственные ее участники были уже мертвы. После недолгого совещания, комиссия сообщила свое решение, которое огласил капитан Армитедж:

«Комиссия полагает необходимым произвести тщательное расследование среди испанских пленных, для того, чтоб выяснить, кто из них убил капитана Сойера. Убийца, если он все еще жив, должен предстать перед судом. Что же касается оставшихся в живых офицеров корабля Его Величества «Слава», то проведенное нами расследование дает основание полагать дальнейшие действия в отношении них лишенными необходимости».