Жизнь как она есть

Гана в те времена считалась вотчиной афроамериканцев. Их было столько же, сколько антильцев во франкофонной Африке, но они проявляли куда бо́льшую политическую активность. Эти люди бежали от американского расизма в землю обетованную, уверенные, что она станет родиной чернокожего человека. Такие известные писатели, как Джулиан Мейфилд[121], работали плечом к плечу с многообещающей молодежью, в том числе с красавицей Майей Энджелоу[122] и с художниками, например с Томом Филингсом[123], который, вернувшись в США, нарисовал в 1974 году знаменитую серию «Средний путь: белые корабли/черный груз». У Джулии – дочери Ричарда Райта – был свой салон. В 1963 году в возрасте девяноста пяти лет умер Уильям Эдуард Бёркхардт Дюбуа́, афроамериканский общественный деятель, панафриканист, социолог, историк и писатель, оставив потомкам в наследство свою мечту. Большая команда лихорадочно редактировала проект, задуманный им в содружестве с Кваме Нкрумой, – Encyclopedia Africana. Между тем афроамериканцы дистанцировались от коренных жителей Ганы, образуя своего рода высшую касту. Их защищали высокие посты и высокие зарплаты.

Я все яснее понимала, что Негритюд – не более чем красивый сон или утопия. Цвет кожи ничего не значит.

В доме Салли Кроуфорд я провела роковую рождественскую ночь 1963 года. Афроамериканцы вокруг меня обсуждали политику своей страны, радуясь, что Линдон Джонсон, занявший пост президента после Джона Кеннеди, решил положить конец войне во Вьетнаме. Все очень сожалели, что даже после великой речи Мартина Лютера Кинга «У меня есть мечта» борьба за гражданские права идет все так же медленно. Эти люди тосковали по родине, что их сближало, а я, как всегда, не имела ни страны, ни семьи. Желая заполнить пустоту, я завела роман с одним из афроамериканцев, настоящим Рыцарем печального образа по имени Лесли. У него были огромные грустные глаза, говорил он мало, а любовью занимался просто отвратительно. Я хотела порвать с ним, но никак не могла решиться, а когда наконец набралась храбрости, оказалось, что он уехал в Детройт, не подумав предупредить меня. Сколь бы нелогично это ни выглядело, я ужасно оскорбилась. Несколько дней спустя раздался телефонный звонок, и Лесли объяснил, что альтернативой бегству было самоубийство. Больше я ничего не добилась, а позже Салли рассказала, что он открыто признал себя геем и живет с мужчиной. Не знаю, только ли в этом было дело… В 1974 году он прислал мне экземпляр своего первого романа «Родная дочь». Книга мне очень понравилась, и я разразилась длинным хвалебным письмом, оставшимся без ответа. Живя в США, я отправилась в Ист-Лансинг, на писательскую конференцию, в которой Лесли должен был участвовать, но он не появился. Решительно судьба не благоприятствовала нашим отношениям.

Банколь Акпата вернулся вскоре после Нового года. У меня не осталось ни су, я не знала, куда деваться, и не могла покинуть квартиру. Теперь приходилось отбиваться от Акпаты. Он облачался в полосатую пижаму, около полуночи являлся в мою комнату и ложился рядом, притворяясь, что пробрался тайком. Пытаясь защититься, я брала в кровать Лейлу, но это не обескураживало Акпату, а дочка спала, как ангел, и не замечала наших молчаливых схваток.

Я сдалась, и Банколь за три дня решил все проблемы.

«Осагьефо никогда не умрет» Детская песенка

Итак, благодаря Банколю я стала инструктором французского языка в Идеологическом институте Виннебы[124], одним из содиректоров которого он являлся. Банколь поручился за мою политическую позицию, веру в африканский социализм и даже моральный уровень. По его словам, я являла собой образец добродетели. Зарплату мне назначили не заоблачную, но вполне щедрую. Я купила английский автомобиль «Триумф», новую одежду себе и детям и вспомнила, какое это удовольствие – носить элегантные наряды и обуваться в изящные туфельки. Кроме того, я наняла молодую девушку Адизу и поручила ей заниматься сыном и дочерями. Не одобрил мое неожиданное назначение один-единственный человек. Роже Жену. Он бы предпочел взять меня в Ганский институт языков, которым руководил.

«Будьте очень осторожны и внимательны! – порекомендовал он мне. – Виннеба[125] не лучшее место для одинокой женщины».

Комментарий Роже не смутил меня и не заставил изменить решение. Он мог бы вынести такое суждение о стране в целом.