Жизнь как жизнь и фэн-шуй в придачу

Потом начались разборки на извечную тему: «Кто же все-таки виноват?» Впечатление было такое, будто не опечатки вкрались в отчет, а как минимум сорваны переговоры межгосударственного уровня. Наверное, даже серьезные ошибки в расчетах не вызвали бы подобного разноса. Что значит — задета личность! А не дай Бог, оказалась бы не так написана фамилия?! Не знаю, как по кочкам прыгают ежики, но нас мордами об асфальт повозили основательно.

— Вот какой смысл вообще во всей нашей жизни, можешь мне сказать? — мы с Адой Юрьевной снимали стресс сегодняшнего дня — курили у окна в женском туалете. Точнее — она курила, а я составляла группу поддержки. Всем известно, что туалет — единственное место, где женщинам можно спокойно поговорить с глазу на глаз.

— Здесь тебя никто за человека не держит, дома ты — обслуга, бегаешь туда-сюда, сюда-туда, оглянешься — жизнь кончилась. А не заметила.

— Да бросьте… Вам ли жаловаться? Вы у нас — показатель успешности женщины. Что в семье, что в карьере.

Ада Юрьевна была начальником группы разработчиков. В подчинении — семь человек. Не Бог весть как много, но — начальник все ж таки. И муж у нее был вполне приличный, и две взрослых замужних дочери, вполне благополучно устроившихся в жизни.

— Перестань, Жанночка. Где она, карьера эта? Сказать смешно. Я — буфер. Сверху давят, снизу давят. Снизу — претензии, сверху — требования. А я — посередине. Одних успокаиваешь, перед другими заискиваешь, за третьих перед четвертыми оправдываешься. И для всех ты — плохая. И здесь — буфер, и дома — буфер. Аня требует одно, Катерина — другое, каждая смотрит, чтоб сестре больше не досталось. Аньке, когда замуж выходила, поднатужились и купили однокомнатную. «Двушку» б не потянули, а вместе с нами им жить… Ты ж помнишь, она тогда ребенка уже ждала, Кирюшку.

— Откуда я могу помнить?

— Перестань. А то я не знаю, как тут все языками чесали. Но не в этом дело. Катька-то тоже выросла.

— Ну и что?

— А то, что потребовала и себе такую же. А на какие шиши, спрашивается? Ты же знаешь, сколько жилье сейчас стоит!

— Значит, обойдется. Пусть жениха с жильем подбирает.

— Ты знаешь, что самое обидное? Что у ее бойфренда — слово-то какое мерзкое! — есть квартира. Ему от бабушки досталась. Но моя-то рогом уперлась — и ни в какую: «Аньке купили — и мне должны». Что ни день — скандал на скандале. С Анной разругалась напрочь, родные сестры — хуже диких зверей. Я их для того рожала, чтоб они друг друга ненавидели?

— А муж?

— А муж устранился. Хорошим хочет для всех быть. Одну послушает — согласится с ней. Другую послушает — тоже согласится. А все претензии — ко мне.

— Да плюньте вы, Ада Юрьевна. Если сделать ничего нельзя — какой смысл переживать?

— Не плюнешь. Они ж обе — мои дети. Я не могу допустить, чтоб они врагами остались. Нас с отцом не станет — у них, кроме друг друга, никого.

— А мужья?

— Это ты мне о мужьях говоришь? Тебе на своего много рассчитывать пришлось?

— Ну, а что вы сделать-то можете? Ссуду взять?

— Ссуду нам с отцом не выплатить — до пенсии один шаг. Решила я, Жанночка, нашу квартиру продать. У нас двухкомнатная, сталинской постройки. Полнометражная. За нее можно будет купить однокомнатную и какую-нибудь комнатушку в коммуналке.

— Ну, хоть коммуналку. Хотя обидно. Почему вы — родители — ради ее коммуналки должны своей квартиры лишаться.

— Ты не поняла. Катьке отдельная квартира нужна. Как у Анны. В коммуналку мы пойдем.

— Вы что, с ума сошли? Да как так можно?! А вы ей эту вашу идею озвучили? У них же есть жилье, они же не на улице после свадьбы окажутся.

— Они две однокомнатных хотят обменять на трехкомнатную и жить в человеческих условиях.

— А вы — в коммуналке?!

— А что делать? В чем-то она права — всем должно достаться поровну.

— А выгнать родителей из дома — это нормально?

— Ненормально — если они не помирятся.

— А вы как жить будете?!

— Устала я, Жанночка. Очень устала. Вот вырастут твои дети — вспомнишь мои слова.

— Да выросли вроде.

— Нет, вырастут — это когда своими семьями обзаведутся. Когда жены — мужья появятся. Вот тогда и начнутся настоящие раздоры. Каждый на себя одеяло тянет. Ты, дорогая, готовься. Лучшее — впереди.

Спасибо на добром слове. Я понимаю, конечно, Адины усталость и отчаяние. И ее желание хоть кому-то пожаловаться. Хотя бы таким образом эту усталость с кем-то разделить. «Выговоришься — легче станет» — главный закон женской психологии.

Но как не хочется думать, что и мои детки, перейдя во взрослую жизнь, могут начать грызню друг с другом из-за банальных материальных ценностей. На меня обижаться, требовать чего-то…

Хотя — нам это не грозит. По причине отсутствия материальных ценностей. Не будут же, в самом деле, мои чада делить между собой компьютер с телевизором или выгонять меня на улицу. И вообще, мы — семья. И самое ценное, что есть у каждого — это все остальные. А у меня — они. И они это знают. И все будет у нас хорошо.

А дома, само собой, никто меня не встречал. Кроме Лорда. Но он не в счет: он рад всем и всегда. В кухне на столе лежала записка — двойной лист, выдранный из ученической тетради.